"Пойми Друга" Александр Санин

Волки имеют две формы охотничьего поведения: индивидуальную охоту на мелких зверей и птиц и стайную охоту на превосходящего по силам противника. У охотничьих пород собак охота на любых животных происходит в «стае» с человеком. Исключение составляют те аборигенные породы, которых держат на полувольном содержании: часть пищи они добывают себе сами.

Например, среднеазиатские овчарки, приученные к скоту, никогда его не трогают (собаки с отклонением в поведении просто уничтожаются), но ловят мышей, ящериц и другую мелкую добычу. В отличие от них, ездовые собаки, привезенные в среднюю полосу с Севера, начинают активно гоняться за лошадьми или коровами, в то время как в тундре они сами добывают себе леммингов, птиц и вообще всякую живность, с которой сумеют справиться. Точно так же и охотничьи собаки, выросшие в городе, могут нападать на домашних животных, оказавшись в деревне. Довольно редко аборигенные или охотничьи породы рассматривают как добычу других собак. Выбор чаще всего падает на тех собак, которые ведут себя иначе, чем они: либо дворняжек, либо мелких собачек, чьи хозяева не приучили своих питомцев нормально общаться с другими собаками. Такие собаки в нарушение всех собачьих ритуалов сначала нападают с лаем, потом убегают. В общем, они ведут себя как «добыча». И выход тут только один: обучать своих собак общаться друг с другом, пресекать любые попытки гоняться за иными домашними животными, а при необходимости – соблюдать осторожность и водить своих питомцев на поводке.

Охотничье поведение проявляется у щенков в том же возрасте, что и социализация (см. главу 14 «Развитие щенков: до рождения и после»). Ранжируясь между собой, они тренируются наносить укусы. В это же время щенки наиболее активно реагируют на движущиеся предметы – это общий инстинкт для любых пород собак. Однако настоящее охотничье поведение формируется у тех пород, у которых оно востребовано человеком.

Охотничьим собакам необходимы хорошее чутье (верхнее и нижнее), поиск и страсть к добыче. Эти элементы поведения закреплены генетически.

Злобу к зверю, агрессию проявляют, например, лайки, работающие не только по медведю, рыси, но и по семейству куньих – от россомахи до колонка, а также терьеры и таксы, которые нападают на добычу в норе, на территории самой жертвы. В книге «Охотничье собаководство», в частности, говорится: «По своему отношению к медведю лайки могут быть разделены на собак трусливых, поджимающих хвост и убегающих в страхе от зверя, собак, облаивающих медведя на расстоянии, но не дающих ему хваток (это так называемые берложницы, пригодные для розыска берлог), и, наконец, на собак смелых и злобных, не только облаивающих, но и дающих медведю при удобном случае хватки. Эти последние называются бойцовыми лайками».

Не правда ли, результаты напоминают те, что получил Л. В. Крушинский в экспериментах с немецкими овчарками и эрдельтерьерами?

И далее в той же книге: «При правильном воспитании и притравке лаек к медведю у хорошего, смелого охотника из более злобных, вязких  берложниц могут вырабатываться бойцовые собаки.
Одиночные бойцовые собаки, способные остановить медведя, очень редки.
Малое количество бойцовых собак в ряде случаев зависит от того, что не организована систематическая притравка их к медведю». Следовательно, агрессия у охотничьих собак, как и у служебных, передается по наследству, а все остальное зависит от воспитания и обучения. Разные проявления охотничьего инстинкта требуют закрепления и совершенствования с помощью условных рефлексов, накопленных в индивидуальном опыте собаки.

Обучение большинства пород начинается в семи-восьмимесячном возрасте (в том же возрасте, когда у волков прибылые начинают сопровождать переярков в их охотничьих экспедициях). Для многих пород в первый поход на охоту советуют брать с собой уже взрослую, опытную собаку – она лучше человека научит щенка наиболее удачным охотничьим приемам. Ну а если такой собаки нет, то самому охотнику приходится брать на себя роль учителя.

Охотничье поведение у разных пород проявляется по-разному. Например, лаек учили убивать прибылых волчат на «логовах» (охотничье выражение, т.е. в логове), закрепляли явление, близкое к инфантициду.

Лайки, гончие, легавые обыскивают угодья впереди и по обеим сторонам движения охотника, работая чутьем, но активно используя также слух и зрение. Самый рациональный поиск – челноком, как у розыскных служебных собак, – они осваивают далеко не всегда, однако некоторые, чаще легавые, пользуются им после специального обучения.

Совершенно особую группу составляют борзые: они работают исключительно с помощью зрения.
Садки  борзых с XIX в. традиционно проводились по зайцу (кролику в странах Западной Европы или Америке) на резвость и на злобу по волку. Они собирали множество зрителей. В первом случае за каждым зверьком пускали по две борзых. Заяц мчался по чистой площадке садочного поля и, если успевал юркнуть в открытые воротца зайчатника (или крольчатника), сохранял себе жизнь... до следующего раза. Борзых сравнивали, и победившая получала приз. (Позднее из таких садков родилось спортивное направление с использованием борзых – курсинг – гонки за механическим зайцем.) Злобу к волку проверяли так: пускали борзую в одиночку на прибылого, парами – на переярка и сворой (по три) – на матерого.

С восточными аборигенными борзыми (тазами, тайганами) охотились чаще всего на лис и зайцев, но иногда и на копытных, распространенных в той или иной местности (косулей, сайгаков, джейранов и др.). В Средней Азии с тазами охотились по ночам на барсука: собака догоняла зверька, не давая ему уйти в нору. Подоспевший охотник прижимал барсука рогулькой. Тазы и тайганы ловили даже сурков. Охотник с собакой подкрадывался к сурковой колонии и из-за укрытия высматривал отошедшего от норы зверька, потом показывал его собаке. Опытная собака ползла на брюхе, подкрадываясь к сурку, и стремительным броском отрезала ему путь к норе. Горных козлов борзые загоняли в скалы на отстой  до подхода охотника с ружьем – такая манера скорее напоминала работу гончих или лаек. Волка восточные борзые брали группами по две-три собаки.

Кроме того, восточные борзые работали не только вместе с человеком, но и с ловчими птицами – соколами, беркутами. В этом случае собаки выгоняли зверя из кустов, а охотник пускал птицу.
В прежние времена охотились с большой стаей гончих. При этом, как и борзым, собакам приходилось двигаться вместе с конными охотниками. Они были обучены взаимодействовать друг с другом: кучно «течь» в одном направлении, избранном охотником, не отвлекаясь на отдельных выскочивших зверей, «подваливать» на голос собак другой стаи, нашедших нужного зверя. По окончании охоты стая созывалась звуком охотничьего рога. С переходом на подружейную охоту, когда пеший охотник брал с собой одну-две собаки, потребовались другие качества: лучшее взаимодействие с человеком и умение в одиночку найти и погнать зверя. Если у охотника нет уже обученной собаки, то даже «скидки» зайца ему приходится разбирать самому и показывать молодой собаке потерянный след!
Характерное для легавых поведение – потяжка (замедленное движение к дичи против ветра), стойка (замирание в определенной позе перед птицей) и подводка (осторожное движение к птице после стойки по приказу охотника) – складывается как из наследственной для данной породы программы (характерный тип стойки), так и обучения. Оно сформировалось из естественного поиска добычи по запаху, подкрадывания к ней так, чтобы она не почуяла охотника (движение против ветра), кратковременного замирания перед броском и быстрого броска, чтобы схватить жертву. Подкрадывание легавой должно быть таким, чтобы не спугнуть птицу, но быть на виду у охотника. Стремление броситься и схватить дичь пресекается, собаку обучают медленно вспугивать ее, чтобы дичь взлетала достаточно спокойно, удобно для выстрела, во время которого собака должна припасть к земле.

Все охотничьи породы приучены отдавать убитую добычу охотнику – иначе смысл охоты теряется! Борзым и гончим дается запрещающая команда, некоторые легавые сами подносят убитую птицу охотнику. Многие породы специально выводились для поиска и подачи убитой птицы (например, ретриверы). Иначе говоря, долгое время шел отбор на апортировку, естественным прообразом которой служили игра и таскание съедобных и несъедобных предметов в зубах.

Традиция травли одних животных другими пришла к нам давным-давно. Собаками травили быков, хищных зверей, терьерами – крыс. Селекция терьеров в Европе привела к появлению бойцовых собак – бультерьеров, питбулей, стаффордширских терьеров и т. д. Хотя в других странах были свои бойцовые породы: в Японии – тозя-ину, Азии – среднеазиатские овчарки (туркменские алабаи). Бойцовое прошлое некоторые авторы приписывают эрдельтерьерам. Так, в книге «Эрдельтерьер» рассказывается о 45-минутной схватке суки-эрдельтерьер Флосс с сукой предшественником стаффордширского терьера – бульд-энд-терьер. Послед-няя лидировала в течение получаса, но Флосс все же убила ее. А на берегах реки Эйр терьерами травили водяных крыс. Собаки находили крысиную нору, туда запускался хорек, чтобы выгнать крысу, и, когда та бросалась в воду и проплывала, не высовываясь наружу, до тридцати с лишним метров, на нее спускались собаки. Чтобы обнаружить крысу, они плавали кругами, кидались на крысу каждый раз, когда она показывалась на поверхности. Награду получала собака, убившая крысу.

По мере развития цивилизованных отношений принимались правила, запрещающие собачьи бои и травлю многих животных.

В бойцовом поведении собак смешиваются два поведенческих механизма – охотничье поведение (напомним: агрессия проявляется только к противнику, сопоставимому по силе с охотником) и выяснение ранговых отношений, при которых агрессивное поведение почти не снижается позами подчинения, что достигалось селекционной работой. Бои происходят на территории, одинаково незнакомой двум животным, поэтому территориальное поведение не имеет серьезного значения, хотя победителем считается тот, кто вытесняет противника с ринга.

Выше уже говорилось, что понятие «добыча» для хищников семейства псовых может проходить по одному и тому же виду: ручные волки считают знакомых собак членами своей стаи, а чужих – добычей. То же относится и к собакам, поэтому в некоторых странах считается опасным обучать бойцовые породы агрессии к людям. Правда, результаты такого обучения бывают самые разные.

В России собачьи бои сначала были легальными, хотя и вызывали бурю негодования у защитников животных. Впоследствии их запретили, и они стали происходить подпольно. В результате завезенная масса бойцовых пород – бультерьеры, американские и английские стаффордширские терьеры – оказалась безработной. Волна увлечения этими породами схлынула, и их численность уменьшилась. Более того, как и на Западе, произошло «перепрофилирование» пород. Бойцовые качества привозных собак, которые не поддерживались жестким селекционным отбором, стали быстро теряться в последующих поколениях. Например, у стаффордширских терьеров выявилось одно несомненное достоинство – крепкая, стрессоустойчивая психика. В результате они оказались пригодны практически для любого использования и любой дрессировки, в том числе собак-компаньонов. Все зависит от начальной дрессировки, полученной еще щенком.

Однако в руках полуграмотных и малокультурных владельцев агрессивные собаки до сих пор представляют опасность. Однажды в специализированном журнале по отдельной породе проскочила статья, как обучить собаку драться, используя и охотничью, и ранговую методики. Читать эту статью, в которой к беспородному щенку предлагалось привязывать мясо, чтобы возбудить дикие инстинкты тяги к крови, честно говоря, нормальному человеку без садистских наклонностей было мерзко... Настоящие знатоки боев утверждают, что тренировать собак можно, только используя равных по силе противников. Поощрение нападения бультерьера, скажем, на беспородную собаку сравнимо с тем, как мог бы тренироваться боксер-тяжеловес, сшибая на улицах старушек и детей.

Подпольные бои все еще проводятся. Но интерес к ним не так уж и велик, в том числе и потому, что они оказались... незрелищными мероприятиями. Две сцепившиеся собаки, которые грызутся на малом пространстве, не выпуская противника из зубов, стараются добраться до глотки или шейных позвонков, достаточно скоро надоедают зрителям. Они остаются интересными только профессионалам.

Естественные ранговые, по большей части ритуальные бои кобелей – с напряженной позой угрозы и позой подчинения слабейшего, покидающего чужую территорию, – на самом деле производят куда более сильное впечатление!

Со слов профессора К. Горелова, количество туркменских алабаев на их родине, в Туркмении, резко возросло именно благодаря возрождению интереса к собачьим боям. Пастухи намеренно стравливают псов в свободное от пастьбы время, но это лишь развлечение, а сильные, здоровые собаки реально нужны им для охраны овец от волков.

Поэтому, судя по всему, будущего у собачьих боев все же нет.

Собака, как уже говорилось, социальное животное. Все современные дикие родственники собак ведут стайный образ жизни, и существование собак вне стаи немыслимо.

Под общением у животных понимают влияние поведения одной особи на поведение другой. При общении происходит согласование поведения и получение информации об окружающей среде не непосредственным путем, а через информатора, что иногда бывает крайне важным, а также передача опыта, когда одно животное в поведении подражает другому.

Общение происходит с помощью сигналов. Одной из характеристик любого сообщества животных является наличие коммуникаций, т.е. способа передачи сигналов. Чем выше организовано животное, тем сложнее коммуникации, тем больше объем передаваемой информации.

Какая же информация заключена в «языке» животных?
Идентификация отдельной особи («это я!») или целой группы («это мы!»).
Прогноз того, что данное животное сейчас сделает: нападет, убежит, начнет ухаживать, предложит следовать за собой или разделить какое-то действие (игру или даже поедание найденной пищи).
Предупреждение о замеченной опасности.

Сложные абстрактные понятия, которые передает человек с помощью речи – второй сигнальной системы, – собакам недоступны. Поэтому слово «язык» животных взято в кавычки.
Зато собаки прекрасно передают свое эмоциональное состояние и столь же легко воспринимают эмоциональное состояние человека.

У собак существует три типа коммуникаций.
Химическая, или хемокоммуникация, – с помощью пахучих веществ. Собаки метят свою территорию, запасы пищи, а то и друг друга. Владельцы собак знают, какому пристальному вниманию они подвергаются, когда возвращаются из гостей, посещая те дома, где есть свои домашние любимцы. Их собственные животные долго и придирчиво обнюхивают хозяев, едва удерживаясь от желания поставить на них собственную метку. Кстати, у дворовых псов это принято, особенно во время спаривания, они вполне могут поднять лапку на свою партнершу. Вполне благовоспитанные домашние собаки способны надуть лужу, если в квартиру приведут чужака. Кобели делают это чаще, но иногда так поступают и суки. Наказывать собак за это бесполезно, так как это является естественной реакцией.

Все собаководы видели, как собаки метят территорию – столбики, деревья, бугорки, – и знают, какую богатую информацию получают их четвероногие любимцы от этих меток. По запаху собаки определяют пол, возраст, физиологическое и эмоциональное состояние, ранг друг друга, даже узнают, какую пищу перед этим ели и чем занимались. В состоянии течки суки метят территорию, привлекая кобелей. Кобель и сука в результате взаимного обнюхивания определяют симпатию или антипатию друг к другу, а может быть, и генетическую совместимость, не говоря уже о состоянии половой охоты.

Замечательное описание того, как собаки пользуются своими СМИ – столбиками, – находим в рассказе Э. Сэтона-Томпсона «Бинго» из его легендарной книги «Рассказы о животных»:
«Я видел, как Бинго подходил к столбу, нюхал, исследовал землю вокруг него. Он рычал, ощетинивал шерсть и, сверкая глазами, принимался яростно и с презрением скрести землю задними ногами. В переводе на человеческий язык это означало следующее: «Опять эта грязная дворняга, пес МакКартни! Я ему задам сегодня ночью».
В другой раз случалось, что, обнюхав столб, Бинго внезапно с волнением изучал след шакала. «След шакала, идущий с севера и притом пахнущий околевшей коровой. Это стоит расследовать».
Иногда же он принимался махать хвостом, бегал кругом и возвращался к столбу, чтобы еще заметнее сделать свое посещение, – может быть, для того, чтобы его брат Билл, вернувшийся из Брендона, узнал его. Таким образом, вовсе не случайно однажды вечером Билл явился в гости к Бинго...
Бывало и так, что весть, которую Бинго узнавал у столба, потрясала его до глубины души. Тогда он бежал по следу к следующей станции, чтобы там получить более свежие новости.
Порой я замечал, что он внимательнейшим образом осматривал столб, точно спрашивал себя: «Кто это мог быть?..»
Или как будто размышлял, исследуя столб: «Кажется, я встречался с ним прошлым летом у переправы?»»

Однако столбик столбику – рознь! Во-первых, желательно, чтобы он был уже помечен предшественниками, во-вторых, он должен чем-то привлекать внимание, отличаться от похожих столбиков – быть или выше, или шире, или с какой-нибудь отметиной.

В нашем доме жил слепой доберман-пинчер. Я обратила внимание, что он, хотя и вынюхивал те места, где оставили свои метки другие кобели, чаще, чем они, поднимал лапку на ровном месте. Мне несколько раз приходилось ездить в поездах дальнего следования с собаками, в том числе с эрдельтерьером Джоем. Мы выскакивали на перрон на тех станциях, где поезд стоял не менее десяти минут, и принимались метаться в поисках подходящего места для того, чтобы пес мог задрать лапку. Ну, ясное дело, люди будут возражать, если он сделает это на клумбе с цветами, украшающей вокзал. А ровные рельсы, поросшие чахлой травкой и пахнущие мазутом, его не привлекали! В считанные минуты нужно было найти угол какого-нибудь забора, пучок травы или столбик, где отметился местный Бобик. Конечно, мы с собакой решали эту задачу, но как я нервничала, опасаясь, что поезд тронется! С суками, кстати говоря, проблем было меньше: мои ризеншнауцеры, Гретхен и ее дочь Мойра, соглашались присесть и на железнодорожные пути.

2. Звуковая, или акустическая, информация – вся гамма звуков, которые издают собаки – лай, вой, рычание, визг, скуление и т. д. Есть звуки фоновые, а есть звуки, несущие информацию. Собака лает от возбуждения, оно может быть вызвано страхом, растерянностью, радостью, яростью. Очень часто лай – это призыв к какому-то общему действию, например игре, или приглашение следовать за собой. Лай или рычание – сигнал тревоги, выражающей настороженность и предупреждение, обозначение посторонних раздражителей – появление чужих людей или животных. Вой – чаще всего сигнал одиночества, призыв собраться вместе. Скулить собака может и от боли, и от нетерпения.
Все звуки, издаваемые собаками, – прекрасная информация об их состоянии и намерениях на ближайший момент. Можно подойти к отчаянно лающей чужой привязанной собаке, если речь не идет о нарушении кинологической этики, и безбоязненно погладить ее. Ведь она лаяла от скуки и одиночества! Но следует обойти подальше привязанную собаку, которая либо рычит, либо в ее лае слышатся агрессивные или трусливые нотки: укусить собака может, как известно, и от злости, и от страха, особенно если ей некуда деваться.

3. Зрительная, или визуальная, коммуникация – все богатство демонстративных поз: позы угрозы, подчинения, приветствия, ухаживания. Кроме демонстративных поз, существуют еще микродвижения, аналогичные человеческой мимике. Кстати говоря, собаки прекрасно ориентируются в настроениях хозяина, лишь взглянув ему в лицо, – они тоже «считывают» информацию, задаваемую мимикой. Помимо этого они улавливают человеческие микродвижения и очень часто ориентируются по ним. Особенно это заметно во время дрессировки: дрессировщик способен совершенно непроизвольно подсказать своему питомцу правильное решение или, наоборот, сбить его с толку. Такое умение постичь настроение и угадать его желания подчас граничат с мистикой. Именно поэтому про собак часто говорят: «Они все понимают, но сказать не могут!»

Позы самих собак бывают так выразительны! Их понимание – ключ к управлению: можно предотвращать драки, вовремя отзывая собак, или, наоборот, не вмешиваться, если становится ясно, что собаки соблюдают ритуал обнюхивания и драка не предвидится.

Несведущие люди часто говорят: «Кто ее, собаку, знает, что у нее на уме?»
На самом деле у собаки на морде буквально написано все, что она сделает в следующий момент. Собака «говорит» ушами (прижаты они или насторожены), глазами, губами и зубами: стянутые в угрозе губы, наморщенный нос – признак решимости, а оскаленные зубы, но растянутые в «полуулыбке» челюсти – признак неуверенности. Неожиданность поступков можно объяснить лишь ненаблюдательностью человека.

Если собаки научаются понимать нас, то чем мы хуже?!
Мы тоже вполне способны овладеть собачьим «языком» – запомнить все увиденные позы, принимаемые собаками, и нюансы издаваемых ими звуков, чтобы безошибочно предсказывать поведение как собственных питомцев, так и всех встреченных собак. Нам не постичь лишь языка запахов...

Знаменитый конфликт между кошками и собаками обусловлен тем, что эти животные «говорят на разных языках». Их «язык» зачастую прямо противоположен.
Например, собака, опрокинувшаяся на спину, демонстрирует позу полного подчинения. А для кошки упасть на спину, выставив вперед все четыре лапы с когтями, – это крайняя степень защиты. Можно себе представить, какой шок получит собака, попытавшаяся обнюхать такую кошку! Однако поведение наших домашних любимцев настолько пластично, что они приспосабливаются друг к другу, выучив «иностранный язык».

Мой старый кот трется о ноги собак, выгнув спину, точно так же, как и о мои. А среднеазиатка, пришедшая в нашу стаю позже всех, в таких случаях наклоняется и начинает мусолить его языком, выражая приветствие доступным ей способом.

Разница в поведении сук и кобелей бывает отчетливо заметна. Суки, как правило, более привязаны к человеку, мягче в обращении, менее агрессивны, легче дрессируются. Кобели более драчливы, у них может доминировать половое поведение, и тогда они убегают от хозяев в поисках суки. Суки поступают так во время течки. Волки, предки собак, ведут моногамный образ жизни, т.е. пары у них образуются на долгий срок; в выращивании потомства принимают участие оба родителя. Домашние собаки обыкновенно полигамны, вязка породистых собак происходит под присмотром человека, некоторую тенденцию к помощи в выращивании потомства проявляют лишь отдельные кобели, чаще аборигенных пород (например, ездовые собаки).

Естественные гормональные циклы сказываются и на поведении сук. Перед течкой собаки становятся перевозбужденными, во время течки – ласковыми и игривыми, значительно менее агрессивными к любым другим собакам, после течки постепенно успокаиваются, а если у них начинается ложная беременность, то они опять становятся ласковыми только к знакомым людям и более агрессивными – к другим собакам. И в самом деле, природа говорит собакам, что во время течки надо найти полового партнера и повязаться с ним, а после течки – начать оберегать себя во время беременности, найти и построить место для логова, а когда родятся щенки – защищать их от всех, в том числе и от представителей своего вида. Это описание, так сказать, общей тенденции, из которой бывают исключения (например, суки проявляют агрессию к кобелям даже в период половой охоты), которые зависят от индивидуальных особенностей собаки.

Природные механизмы ограничивают агрессивные столкновения сук и кобелей. Как правило, у собак, которые выросли в нормальных условиях – при общении друг с другом, – настоящие драки между разнополыми собаками невозможны. Они ограничиваются короткими стычками – за косточку, игрушку, при этом суки имеют определенные преимущества. И лишь бойцовые или охотничьи собаки могут нарушать запреты, воспринимая других не просто как чужаков, но иногда и как особей другого вида.
Садки друг на друга однополых собак случаются, как правило, во время игры молодых животных. И человеческое восприятие «фу, как не стыдно!» не имеет к такому поведению никакого отношения, являясь всего-навсего очередным антропоморфизмом. Очень часто игровые садки переходят в установление ранговых отношений, и в дальнейшем их совершают лишь доминирующие животные. Иногда суки делают садки друг на друга во время течки или ложной беременности.

Если речь идет о беспризорных собаках, то собачьи свадьбы совсем не такое стихийное и неупорядоченное действие, как это может показаться. Мы можем наблюдать весь спектр перехода от моногамии к полигамии. Суки спариваются в первую очередь с самым сильным и привлекательным кобелем, являющимся доминантом. Количество кобелей, которым удается спариться с сукой, зависит от ее индивидуальных особенностей. Если кобелей больше, чем один, то это не случайные кобели, а одной с ней стаи – живущие на той же территории, что и она. (В случайном порядке частенько спариваются суки, убежавшие от хозяина во время течки.)

Эструс, т.е. течка, в норме бывает у сук два раза в год и длится от 2 до 3 недель. Перед течкой (иногда за месяц) собака может резко сбросить вес, становится необыкновенно игривой или просто перевозбужденной, плохо реагирует на команды хозяина. При этом она метит территорию: часто присаживается и делает понемножку, оставляя пахучие капельки. Первыми признаками течки служит увеличение петли, или вульвы, причем сука постоянно ее вылизывает. В начале течки у суки появляются ярко-красные кровянистые выделения из петли. Иногда собака следит за собой, чтобы не оставить лишних следов, и тщательно подлизывается. Это бывает в том случае, если она находится рядом с другой, доминирующей собакой или на территории, которую считает враждебной. Такое поведение более характерно для сук аборигенных пород. Кроме того, первая течка у них часто выглядит смазанной, почти бескровной. Лучший способ проверки – промокнуть вульву белой салфеткой или куском ваты. Большинство собак заводских пород не стесняются оставлять свои следы прямо в квартире; иногда хозяева одевают им на этот период штаны.

Поначалу сука заигрывает с другими собаками, но отвергает ухаживания кобелей. Постепенно выделения бледнеют, а количество их увеличивается. Наступает период, когда происходит овуляция и оплодотворение становится возможно. В это время из яичников выходит от 4 до 20 незрелых яйцеклеток, дозревающих еще в течение несколько дней или часов. (Но природа и об этом позаботилась: активная сперма сохраняет подвижность до двух суток после вязки, что повышает возможность оплодотворения.) Готовность к спариванию, так называемая половая охота, наступает обыкновенно на 11–13-й день течки. Однако у каждой собаки складывается свой цикл. В редких случаях суки могут течь как 3-4 раза в год, так и один. Хотя нормой это все же назвать нельзя. Первое более характерно для собак заводских пород, второе – для аборигенных. И вяжутся одни из них, когда положено, но есть такие, что спариваются с представителем противоположного пола уже на 3–4-й день, а некоторые ухитряются обзавестись щенками и после вязки на 18–19-й день течки.

О готовности суки к спариванию во время течки говорит поза лордоза (подставления): собака замирает, отводит хвост в сторону, если ее просто погладить, и по спине проходит волна мышечных сокращений.
Для получения плановых щенков сук обыкновенно вяжут два раза, осуществляя через день так называемую контрольную вязку. (Это обеспечивают большую вероятность оплодотворения яйцеклеток сперматозоидами, когда и те и другие проявляют максимум жизнеспособности.) В естественных условиях, даже если кобель и сука спаривались на протяжении 4-6 дней, все оплодотворенные яйцеклетки прикрепляются к стенкам матки одновременно, по-этому роды не растягиваются до нескольких суток, обычно они заканчиваются через 3–6 часов.

Глядя на все увеличивающееся число бродячих собак, неопытный владелец полагает, что повязать собак – это пустяковое дело! Как бы не так! Оказывается, это целое искусство. «Невест» привозят в дом «женихов» и почти никогда наоборот. Некоторые племенные псы и так норовят отправиться на поиски таинственной и прекрасной незнакомки; если такое настроение поддержать, то они станут делать это на каждой прогулке. К тому же не надо забывать о межполовой агрессии: со своей территории суки склонны прогонять даже кавалеров. На всякий случай во время вязки обеим собакам средних и крупных агрессивных пород рекомендуют надевать намордники и вообще приглашать опытного инструктора, который поможет неразумным, но породистым собакам сладить свои дела.

Разумеется, существует природный ритуал ухаживания, но, к сожалению, его соблюдение не всегда удобно для владельцев. Поэтому на ограниченной территории, например в квартире, принята ручная вязка. Собак в намордниках подводят друг к другу и едва дают обнюхаться, после чего всячески помогают – придерживают и поддерживают. Хотя часть старых собаководов, владельцев охотничьих или служебных собак полагают, что плох тот кобель, который не сумеет все сделать сам...

Тем не менее с собаками, которые вяжутся впервые, возникает масса проблем. Суки садятся, ложатся, вырываются и огрызаются. Кобели так спешат, что в буквальном смысле слова не знают, что делать, с какой стороны пристроиться. Большего успеха добиваются «обходительные кавалеры», которые сначала полижут петлю у суки и, как говорят опытные заводчики, «пошепчут» ей что-то на ушко, т.е. исполнят хотя бы часть положенного ритуала. Для естественной вязки годится приусадебный участок или нейтральная для обеих собак территория с минимальным количеством посторонних раздражителей. Однако ручная вязка все же надежнее.

Кобель делает несколько садок, прежде чем ему удается повязать суку. Имевшая опыт сука стоит спокойно и поднимает петлю навстречу половому члену кобеля. Крепко обхватив туловище суки передними лапами, пес совершает активные и сильные толкающие движения. При попадании полового члена кобеля во влагалище суки луковицеобразное расширение у его основания наполняется кровью, половой член напрягается, а луковица разбухает. Кольцевой мускул-сжиматель влагалища крепко удерживает половой член кобеля внутри влагалища суки. С этого момента обе собаки находятся в состоянии замка – они крепко связаны и не могут разойтись, – и это длится в среднем 20 минут. Хотя случаются продуктивные вязки и без замка.

После окончания семяизвержения кобель изменяет положение: по очереди переносит одну из передних лап, потом и соответствующую заднюю через корпус суки. Теперь он стоит на всех четырех лапах и разворачивается, как правило, головой в противоположную от суки сторону.
Если вязка происходит в присутствии владельцев, то они ждут, пока собаки смогут разойтись, присев рядом и придерживая своих питомцев за ошейники. Им остается компенсировать укорочение природного ритуала ухаживания спокойным и ласковым обращением со своими любимцами.
И у сук, и у кобелей иногда складываются свои, совершенно неожиданные предпочтения. Например, для моего первого пса, эрдельтерьера, первой сукой, случайно встреченной в состоянии течки, оказалась рыжая колли. Это столь сильно врезалось ему в память, что всю оставшуюся жизнь он, конечно, бегал за любыми суками в таком состоянии, но предпочтение все же отдавал рыжим колли! Одна из ризенушек, своевременно повязанная представителем своей породы, в течку делала стойки и призывно скулила, увидев именно соплеменников. У одной моей знакомой овчарка пожелала повязаться с другом детства, маленьким беспородным песиком, и перехитрила-таки свою хозяйку! (Та полагала, что разница в размерах не даст собачьим Ромео и Джульетте соединиться.) Сука приняла позу подставления почти из положения лежа! Так что я бы не рекомендовала спускать сук с поводка, пока течка не закончится, если, конечно, вам не нужен целый «подол» метисиков.

Устройство гнезда, а также поведение суки при родах – освобождение плода от плодных оболочек, перегрызание пуповины, поедание последа, облизывание щенка – происходит инстинктивно, согласно генетически заложенной программе. Однако опытные, уже рожавшие суки делают это лучше, чем молодые. Наследственная программа обрастает условными рефлексами. Молодые, неопытные суки могут нечаянно передавить, а то и съесть щенков. В природе уничтожение слабых или больных детенышей является нормой.

Импринтинг сукой собственных щенков происходит в момент облизывания щенка и тогда, когда щенок, самостоятельно добравшись до соска, начинает сосать, массируя сосок передними лапками. Если излишне заботливый владелец, принимая роды у своей питомицы, сам вскроет околоплодный пузырь, перережет пуповину, вытрет щенков и на какое-то время поместит их на грелку в ожидании появления на свет следующих, то сука впоследствии с трудом примет этих щенков, не признав их за своих.

С точки зрения ветеринаров, ложная беременность – это, разумеется, болезнь, связанная с гормональными нарушениями, которую необходимо лечить. Проявляется она в том, что самки домашних любимцев через два месяца после каждой течки, не будучи оплодотворенными, как бы «рожают», а потом начинают лактировать  и кормить несуществующих детенышей. Неотсосанное молоко перегорает, что ведет к маститам и даже опухолям. У животных может повышаться температура и резко меняется поведение: они строят гнездо, роя нору в углу комнаты или разрывая обивку диванов и подушек, играют в игрушки щенков, таская в зубах мелкие мягкие предметы, а то и начинают защищать этих воображаемых детенышей от собственных хозяев. Несмотря на лечение, подобное состояние повторяется вновь и вновь. Почему?
Да потому, что это природный механизм, способствующий выживанию не только своего, но и чужого потомства! Альтруизм – забота о слабых и немощных – придуман не человеком. Он существует в природе в форме отбора родичей у животных, ведущих социальный образ жизни: настоящие матери, почему-либо потерявшие детенышей, способны усыновлять сирот или помогать другим, многодетным матерям. Чаще это происходит по отношению к членам своей стаи, изредка объектом заботы становятся совершенно посторонние малыши.

Обратная сторона отбора родичей, наоборот, уничтожение чужих детенышей – одна из форм инфантицида. На это способны и самцы, и самки. Какая тенденция возобладает, зависит от многих факторов: у самок – от избытка или недостатка молока и личных особенностей характера, у самцов – от силы проявления территориального инстинкта и агрессивности.
Но вернемся к ложной беременности. Природе показалось мало, что кормящая мать способна выходить не только своих, но и чужих детей. При необходимости выкормить помет может вообще нерожавшая сука! И ложная беременность обеспечивает постоянное наличие таких «запасных» мам. В выхаживании и воспитании выводка им деятельно помогают подросшие, но еще не рожавшие дочери. Они учатся материнству, так сказать, на практике.

Для появления ложной беременности нужны определенные предпосылки: во-первых, наследственные (есть высоко-, а есть и низкомолочные линии собак – совсем как у коров!), во-вторых, зависящие от влияния внешней среды (наличие достаточного количества корма и отсутствие перенаселения, ведущего к стрессам и пропаданию молока даже у нормальных сук), в-третьих, поведенческие (наличие чужих щенков провоцирует усиление лактации) и, в-четвертых, обусловленные индивидуальными особенностями (среди собак сколько угодно как хороших, так и плохих мам!). В целом чужие детеныши способны рассосать суку до настоящей полноценной лактации.

Мы уже вспоминали чудесную сказку Р. Киплинга «Маугли», повествующую о том, как человеческий детеныш, выращенный волками, смелый, ловкий, умный друг и повелитель зверей, возвращается к людям, когда приходит пора возмужания...

Действительность, увы, бывает куда прозаичнее! Некоторые ученые изучали детей, выращенных различными животными (хотя до сих пор ведутся споры, а не фантазия ли это!). Фантазия или нет, но проблемой подобных детей занимались профессор А. Джезел из Йельского университета и индийский психолог Р. Синг. Чаще всего выкормить человеческого детеныша удавалось волкам, что и неудивительно, если исходить из того, насколько волки социальны, и из способа кормления детенышей: сначала молоком, потом полупереваренной отрыгнутой пищей. Однако все дети, найденные в логовах зверей в возрасте от 2 до 10 лет, не умели ходить на двух ногах, смеяться или плакать, а не то что говорить. Самыми известными из них в XX в. были сестрички Амала и Камала из Индии. Младшей было около 2 лет, старшей – около 7. Их, прослышав о странных зверях-оборотнях в окрестностях деревни Годамури, выследил и отловил доктор Р. Синг. Было это в 1920 г. Амала умерла, прожив не более года, а Камала провела под наблюдением врачей около 10 лет.
Предположительно Камала прожила с волками не менее 5 лет. Она ходила только на четвереньках, опираясь на ладони и колени или ступни. Причем бегала в таком положении не хуже человека на двух ногах. Боялась яркого света, днем спала, а ночью гуляла по саду. Она не терпела одежды – разрывала ее на куски. Боялась воды и купания, воду лакала, как собака. Первое время ела сырое мясо, раздирая его зубами, без помощи рук. Выла, когда ей было одиноко. Боялась людей, к щенкам проявляла больший интерес, чем к детям. «Очеловечивалась» девочка крайне медленно: лишь на третий год научилась держаться на двух ногах, а через 7 лет – ходить вертикально, но падала на четвереньки, если надо было бежать быстро. Еще более трудно давалась ей человеческая речь. Спустя 4 года Камала как будто понимала вопросы, с которыми к ней обращались, но сама выучила лишь шесть слов. Через 7 лет ее словарный запас составлял 45 слов.

В жизни девочки доктор Синг различал три периода. Первые два года она вела себя как волк. Следующие четыре года она накапливала человеческие навыки, сохраняя при этом и волчьи привычки. И только в последние три года своей жизни начала приобретать человеческие черты: искала общества людей, брала еду руками, пила из стакана. Девушка умерла, развенчав еще одну легенду, что дети, выкормленные зверями, оказываются более сильными и здоровыми.

Подобные эксперименты по изоляции человеческого детеныша человечество периодически ставило на самом себе: в приюты самых разных, вполне цивилизованных стран попадали дети, которых родители-варвары держали запертыми в каком-либо помещении или прикованными к одному месту, лишая развивающего тепла человеческого общения. Восстановление до нормального состояния шло тяжело и впрямую зависело от времени, проведенного в нечеловеческих условиях.

То, что воспринимается однозначно жестоким по отношению к людям, почему-то вызывает сюсюканье по отношению к животным. Человек, укравший из логова какого-либо звереныша, с гордостью рассказывает всем, как он выкормил его из бутылочки с соской и как теперь этот звереныш его любит... Конечно, в жизни бывают разные ситуации: животные могут стать сиротами и без помощи человека не выживут. Очень много книг посвящено попыткам вернуть таких искусственничков в живую природу, в общество соплеменников. Просто выпустить на волю равносильно убийству. Прирученное животное не умеет добывать пищу, спасаться от врагов, находить укрытие от непогоды и абсолютно неспособно установить контакт с другими представителями своего вида, на территорию которого его выпусти-ли, определив ему роль чужака, подлежащего немедленному изгнанию...

Для того чтобы вернуть животное в природу, приходится затрачивать много усилий. И вот ученые-биологи, работающие над программой восстановления численности редких видов, вырастив этот редкий вид в неволе, трудятся в поте лица, обучая дикое по природе животное охотиться на добычу, устраивать логово, бояться естественных врагов, и постепенно вводят его в члены стаи, предварительно став ими сами! Но вернемся к щенкам.

Все вышесказанное иллюстрирует тот факт, что поведение зависит от созревания и совершенствования нервной системы. Нам кажется, что маленький щенок – ах, пусечка, ах, лапушка! – еще ничего не понимает, вот вырастет, тогда мы и займемся его обучением или он сам все поймет... Но оказывается, что мозг наиболее активно растет и формируется до шести-семинедельного возраста, а потом показатели этого роста резко замедляются. Количество нервных клеток перестает возрастать к четырехнедельному возрасту.

Развитие нервной системы у щенков происходит постепенно и зависит от наследственности и условий окружающей среды. Изучением периодов развития занимались многие иностранные авторы, в том числе К. Пфафенберг.

Различают несколько основных периодов.

Пренатальный, или предродовой. Со второго месяца беременности суки, как правило, начинают инстинктивно беречь себя, делаясь более спокойными. Явление, при котором беременные животные находятся в щадящих условиях, называется гентлингом, петтингом или эффектом ласки; потомство в результате появляется более здоровым и управляемым. Все это хорошо известно по человеческой беременности. Восприимчивость к тактильным ощущениям развивается у щенков непосредственно перед рождением: чем больше гладят суку, тем более ласковыми оказываются щенки. У животных, лишенных положительного контакта с человеком, рождаются щенки с поведенческими недостатками.

Неонатальный – от рождения до 2 недель. Характеризуется физическим ростом и совершенствованием безусловных рефлексов, с которыми щенок родился. Например, любой щенок умеет сосать благодаря наследственной программе, но вот как сосать, чтобы доставалось больше молока, – этому надо учиться.

Кстати, знаете ли вы, почему большинство собак положительно реагируют на чмокающий звук, которым их часто подзывают? Да потому, что он напоминает им период младенчества, когда щенки просыпались, как по команде, и принимались искать каждый свой сосок, к которому привык. (Перебирать соски щенки начинают в более позднем возрасте или в том случае, если у суки мало молока.) Ну а если реакция на чмоканье остается на всю жизнь, то сколько же поведенческих программ закладывается с самого раннего возраста, о чем мы даже не подозреваем!

Переходный – 2-3 недели. Быстро развиваются уже имеющиеся поведенческие акты и появляются новые. В этом возрасте происходит импринтинг матери, а потом и однопометников, как представителей своего вида. Если щенок развивается в любви и ласке, без стрессов, то его дальнейшее обучение проходит легче. Отрицательное воздействие оказывают как лишение контакта с человеком, так и ранний отъем от матери.

Социализация – 3-10 недель. Формируются взаимоотношения между матерью и потомством и внутри однопометников. Во время игры с братьями и сестрами выявляются будущие доминанты и низкоранговые. Если в этом возрасте щенок не общается с человеком или общается с ним недостаточно, возникают проблемы, которые останутся на всю жизнь. Во время игры происходит обучение контролировать укусы. Игровая борьба начинается с 3 недель и переходит в форму иерархических отношений, попыткам установить свой ранг. По некоторым данным, у семинедельных щенков отмечено образование групп («банд»), нападающих на более слабого щенка, вплоть до его загрызания (маламуты, хаски, шнауцеры, фокстерьеры). К 11-15 неделям поединки ритуализируются и становятся игрой, и только игрой. При неправильном воспитании человек может упустить момент и получить доминанта, который ранжируется с ним, вначале нанося как будто игровые укусы, а потом настоящие.

Этот период требует также обязательного знакомства с другими домашними животными и условиями среды, в которой щенок будет жить в дальнейшем.

От 3 до 8 недель щенки начинают активно лаять, а то и выть – социализация сопровождается вокализацией.

Из пяти пометов ризеншнауцеров, выращенных в моем собственном доме, два внезапно начинали выть в возрасте трех недель. Начинал один щенок, его тут же тоненькими голосами поддерживали другие. Вой длился недолго, сука никак не реагировала на него, и он быстро прекращался. Если «вокальные выступления» получают одобрение, то можно получить весьма брехливую собаку.
Кстати, если выбрать щенка, который рвется общаться с человеком, отталкивая других щенков, то можно получить не самого общительного, а самого драчливого щенка.

Ювенильный – свыше 10 недель. У щенков образуются условные рефлексы на основе индивидуального опыта, ярко проявляются ориентировочная и оборонительная реакции. У собак, как у всех хищников, происходит закладка охотничьих навыков. Появляется желание все изучить, все обследовать. Дальнейшее ознакомление со средой обитания сопровождается проявлением способности защищать свою территорию и утверждать свой ранг, общение с людьми обеспечивает податливость к дрессировке.

Период полового созревания – от 1 года до 2 лет. Собаки в этом возрасте, как и люди, отличаются резкими перепадами «настроения»: доминанты ведут себя агрессивно, а периоды ярко выраженного исследовательского поведения сменяются внезапным страхом перед незнакомыми предметами и явлениями.

При исследованиях у российских ученых получились примерно такие же результаты, как и у их западных коллег. Остановимся на них несколько более подробно.

1-й период (1-2 недели). Щенок совершенно беспомощный, целиком зависит от матери. Для него отсутствует смена дня и ночи. Большую часть времени щенок спит, просыпаясь примерно каждые 3-4 часа для сосания, причем навыки сосания с каждым днем совершенствуются. Мать массирует языком животик щенка, чтобы вызвать дефекацию и уринацию. Выпав из гнезда, щенок ползает кругами, стараясь найти теплый бок матери, значит, имеется реакция на запах и тепло.

2-й период (2-3 недели). У щенка открываются глаза и ушные проходы, он начинает слышать и видеть, приподнимается на ножках и совершает переход от ползания к хождению и даже бегу. Появляется ориентировочная реакция на звук и свет, а также первые, очень нестойкие оборонительные рефлексы – ведь в этом возрасте щенок уже начинает выползать из гнезда и может встретиться с чем-то опасным. Начинают вырабатываться условные рефлексы на пищевое подкрепление. Например, если щенков прикармливать и звать, скажем, «кути-кути», они начинают выходить на этот зов. Как уже говорилось, происходит импринтинг – щенок запечатлевает в памяти окружающих его собак и людей.

3-й период (1-3 месяца). Совершенствуется социальное поведение. Щенки начинают играть со сверстниками. После 2 месяцев суки перестают лактировать. Многие из них начинают отрыгивать щенкам проглоченную пищу, слегка обработанную желудочными ферментами, как это делают дикие псовые. Иногда суки не просто уступают щенкам еду, но и приносят отдельные куски (особенно это касается мяса). В этом возрасте обычно происходит отъем щенков от матери и передача их другим владельцам. Новый владелец щенка заменяет своему питомцу и мать, и однопометников. На прогулках у щенков ярко проявляется ориентировочная реакция – они обращают внимание на множество раздражителей. Развивается оборонительная реакция – сначала в пассивной форме, потом в активной. При испуге щенок стремится спрятаться за хозяина или убежать домой, в гнездо. В этом возрасте щенка ни в коем случае нельзя пугать, обращаться с ним грубо. Его надо знакомить с новыми раздражителями, убеждая в их безопасности. Недостаток новой информации (например, в связи с прививками щенки сидят дома) тормозит их дальнейшее развитие.

В результате ориентировочная реакция принимает форму страха перед новыми людьми и предметами, и щенячья трусость может остаться на всю жизнь. Изоляция в этом возрасте просто губительна: щенки должны играть с другими щенками. К тому же им необходимо больше двигаться, чтобы развиваться физически. У правильно выращенного щенка можно начать вырабатывать условные рефлексы не только на пищевое, но и на оборонительное подкрепление.

4-й период (3-7 месяцев). Бурно формируются типологические особенности нервной системы, т.е. проявляются индивидуальные черты. Выявляются щенки подчиненные и доминанты, а также проявляется степень их возможной агрессивности, в том числе к человеку. Если это необходимо для дальнейшей дрессировки, то недоверчивость к посторонним людям следует закреплять и всячески препятствовать ранжированию щенка со своим хозяином. Если его игры становятся чересчур грубыми и, войдя в раж, щенок кусает своего хозяина, то следует поступить с ним так же, как вожаки собачьих и волчьих стай – немедленно схватить за шкирку и потрясти.

К полугоду мозг по отношению к телу достигает тех же размеров, что и у взрослой со-баки.
До этого времени очень трудно вырабатывать условные рефлексы на запрещения, так как у щенков плохо работают процессы торможения. После 6 месяцев можно начать вырабатывать почти все те навыки, которые потребуются от взрослой собаки. Однако это зависит от породы. Есть породы быстро созревающие, а есть медленно. Например, восьмимесячный ризеншнауцер или доберман равен по возможностям годовалой, а то и полуторагодовалой среднеазиатской овчарке. Молодой собаке до года по-прежнему необходимо много двигаться и играть; и дрессировать ее необходимо, сочетая работу с игрой.

Рассмотрим более детально несколько этологических понятий.

Хэндлинг  – взятие на руки новорожденных щенков (как и детенышей мышей, крыс, кошек) – способствует их дальнейшей устойчивости к стрессам, да и вообще жизнестойкости. Механизм этого явления не совсем ясен: то ли мать более интенсивно вылизывает таких щенков, а дополнительный массаж способствует их развитию, то ли сама по себе новая тактильная информация благоприятно сказывается на росте. Поэтому даже в питомниках, где разводят заводские породы собак (не говоря уже об аборигенных!), можно получить щенков с неустойчивой психикой – диких и пугливых. А все потому, что им не уделяли должного внимания сразу после рождения. Очень часто самыми ласковыми и послушными становятся щенки, которые чем-то переболели в детстве (например, «пробило» прививку): даже неприятные процедуры вроде уколов воспринимаются как знак внимания и принимаются с благодарностью.

Импринтинг – запечатление – был открыт на птицах в первой трети XX в. Кратчайшие периоды, когда малыши как бы сверяют наследственную программу с окружающей их действительностью. И доверяют последней в большей степени: кого видят рядом с собой, того и считают себе подобным, а в будущем – половым партнером. Довольно долго исследователи полагали, что импринтинг присущ в первую очередь птенцам выводкового типа у птиц и тем млекопитающим, у которых малыши появляются на свет относительно самостоятельными – с открытыми глазами, покрытые шерстью, способные с первых часов своей жизни вставать на лапки и даже принимать твердую пищу (скажем, детеныши морских свинок или ягнята). В дальнейшем стало ясно, что импринтинговые реакции присутствуют в развитии всех млекопитающих, в том числе и собак. Однако есть разница: если у птиц и зрелорожденных млекопитающих периоды запечатления очень короткие и следствия импринтинга почти необратимы, то родившиеся беспомощными звереныши запечатлевают объекты и явления за более длительный срок, и если надо, то переучиваются. Иначе говоря, щенок любой маленькой по-роды, выращенный, скажем, кошкой, будет считать кошку своим видом, но, попав в общест-во собак, со временем поймет свою ошибку. Отсюда следует простой вывод: не стоит брать щенят из-под матери раньше 1,5-2 месяцев.

Щенки-сироты, выкормленные из бутылочки, конечно, привязываются к своим владельцам, зато впоследствии у них возникают проблемы при общении с другими собаками: они ведут себя либо излишне нервозно, либо агрессивно. Так что искусственничкам необходимо давать общаться и играть с себе подобными гораздо в большей степени, чем нормальным щенкам, не лишенным матери и однопометников.

Еще одним важным фактором является обогащенная среда. Дополнительная информация способствует лучшему и более быстрому формированию некоторых структур головного мозга: животные, выросшие в обедненной, однородной среде, оказываются менее сообрази-тельными, чем животные из среды, наполненной различными раздражителями. С точки зрения физиологии ограничение в чем-либо, в данном случае в информации, приводит к развитию трусости. Щенки, которых с раннего возраста держат только в вольерах, уступают щенкам, которых выпускают погулять, знакомят с новыми предметами, новой обстановкой и новыми людьми.

Главнейшим механизмом развития для социальных животных, каким является собака, служит социализация. С одной стороны, социальный инстинкт, а также иерархические отношения, т.е. возможность либо подчиняться, либо доминировать, присущи собакам от рождения. Ведь собака – существо стайное, потому-то человек и приручил ее раньше всех других домашних животных. С другой стороны, основы социальных отношений закладываются у щенков в возрасте 3-4 месяцев, сразу после окончания подсосного периода. И если в этом возрасте они не заключают своего личного союза с человеком, то опять же рискуют вырасти дикими и неуправляемыми.
По данным иностранных исследователей, щенки, растущие в изоляции до 16 недель, практически не могут наладить нормальных отношений с другими собаками, да и сверстники их отвергают. Правда, если изоляция была неполной и щенки играли с экспериментаторами, то в конце концов они вписываются в собачье общество. К тому же разные породы обладают разной генетической предрасположенностью к социализации. Так, у более инфантильных биглей, чьи щенки вырастали в изоляции, нарушения в развитии в дальнейшем ничем не компенсировались, а у жесткошерстных фокстерьеров они преодолевались последующим обучением.

Самая обычная ситуация: щенки, рано попавшие в человеческую семью, где имеются дети и другие животные, например кошки, оказываются более привязанными к человеку, чем к собакам, что в будущем вызывает проблемы в социальном и сексуальном отношениях. И наоборот, вольерные щенки питомников или щенки беспризорных собак, взятые в дом с некоторым опозданием, оказываются в большей степени ориентированными на собак и в будущем проявляют склонность убегать от владельцев, бояться незнакомых людей или быть со всеми излишне ласковыми, не отличая чужих от своих, а иногда проявлять агрессию. Наиболее благополучными вырастают щенки, попавшие в смешанные семьи, где есть дети, кошки и другие собаки, – они инстинктивно отдают предпочтения собакам, но не настолько, чтобы потерять интерес к человеку; у собак они учатся нормальному поведению.

Чтобы щенок, не потеряв интереса и привязанности к человеку, научился нормально общаться со сверстниками, надо давать ему с ними играть.

В спорах, что такое игра, сломали копья представители не одного поколения исследователей. Более всего их удивляло, что игра как будто не имеет определенных целей, возникает спонтанно и не только приносит удовлетворение играющим, но зачастую добавляет энергии. На рубеже XIX–XX вв., когда живой организм приравнивали к особого вида техническому устройству, англо-американский ученый У. Мак-Дугалл сравнил игру с перекачкой энергии из некоего общего бассейна во все остальные сферы деятельности. Стало ясно, что игра – это очень серьезно.

Более поздние исследователи доказали, что игры животных относятся к одному из инстинктов саморазвития. Низкоорганизованные животные к играм не способны. Правда, до сих пор не ясно, с какого возраста животные проявляют способность к игре. Играют ли рыбы, амфибии или рептилии? Зато ясно, что птицы и звери играть умеют.

К. Лоренц ничуть не сомневался, что ручной скворец, который «склевывал» с потолка комнаты несуществующих мух, или стая галок, дававшая ветру унести себя, а потом без труда возвращавшаяся обратно, проявляли именно игровое поведение.

Особенность игры высших животных состоит в том, что она возникает тогда, когда отсутствует необходимость в других формах поведения, например поисках пищи или защите от врагов. В общем, чтобы играть, животному, как и человеку, требуется досуг. Детеныши и молодняк играют чаще взрослых, обычно друг с другом, но иногда и со своими родителями, а у социальных животных нередкими являются игры взрослых, умудренных опытом особей, которые вдруг начинают бегать и резвиться, как малыши.

Игры бывают социальными (взаимодействие друг с другом) или с предметами (для того, чтобы отнимать друг у друга палочку, желательно наличие партнера). В одиночку приходится играть по большей части с предметами, которые быстро надоедают, поэтому щенки, оставшиеся одни и лишенные эмоционального контакта, ухитряются буквально разнести квартиру и перепортить уйму вещей – от многочисленной обуви до ножек мебели и стен.
Из чего состоит социальная игра? Обычно она включает в себя перестроенные стереотипные движения, характерные для других форм поведения. Такая перестройка включает изменение последовательности движений, преувеличение отдельных из них, многократное повторение отдельных движений.

Кобели еще в щенячьем возрасте в играх с другими щенками демонстрируют половое поведение. Запрещать подобную активность нельзя, лучше переключить щенка на что-нибудь другое, не менее интересное для него.

Очень часто садки на однополого партнера у молодых кобелей и взрослых сук являются признаком доминирования.

В игре перемешиваются практически все формы социального поведения: охотничьего, полового, территориального и иерархического, а также манипуляторской деятельности.
Манипуляторская деятельность носит двоякий характер: с одной стороны, в ее основе лежит обучение охотничьим навыкам, сначала на неживых объектах, с другой – она является переходом от игры к исследовательскому поведению. Так что если щенок «убил» какую-нибудь ценную вещь, то он на нее охотился и одновременно познавал свойства окружающего его мира. Отличить манипуляторскую деятельность от игры с предметами бывает очень трудно. Игры с предметами все же происходят в присутствии партнера, кроме того, манипуляторская деятельность не связана с недостатком эмоционального контакта.

Значение игры огромно: это и обучение многим навыкам (охоте, социальным взаимоотношениям, защите территории), увеличение потока информации о внешней среде (чем больше информации, тем лучше развивается мозг), удовлетворение потребности в социальном контакте. Последняя функция игры, вероятно, самая главная. Поэтому-то социальные животные играют не только друг с другом, но и с другими видами и даже человеком, считая их членами своей стаи.

Если в одном доме живут щенки, а также другие домашние любимцы (например, кош-ки) и имеются дети, то они иногда затевают такие бурные игры, что у взрослых волосы по-началу встают дыбом, а потом и они тоже включаются в общее действие. Человек играет по тем же причинам, что и животные, реализуя тот же игровой инстинкт: обучается в игре новым навыкам, развивает логическое и ассоциативное мышление, отрабатывает различные социальные роли и получает столь необходимую всем эмоциональную разгрузку!

На крысах доказано, что игру с ненастоящей дракой затевают низкоранговые зверьки, которые никогда не побеждают. А высокоранговые настолько входят в раж, что могут начать по-настоящему гонять низкоранговых. У собак приглашают к игре как высоко-, так и низко-ранговые члены стаи. Только позы при этом будут разные. Щенок подойдет к взрослому псу на полусогнутых лапах, отчаянно виляя поджатым хвостиком, оближет уголки губ, иногда напустит лужицу или опрокинется на спину, приняв позу полного подчинения, а уж потом бросится бежать, приглашая взрослого пса последовать за ним. Взрослый пес начнет заигрывать с малышом с небрежным видом, глядя на того сверху вниз и лениво помахивая хвостом.

Собаки, играя с кошками, обучаются справляться с ними теми же охотничьими приемами, что и с крысами: уминают передними лапами, старательно отворачиваясь и убирая подальше морды с чувствительными носами и незащищенными глазами. Но, выбрав момент, хватают кошку за спину, не дав ей опрокинуться и выставить вперед лапы.

Некоторые домашние любимцы, обладающие легковозбудимым нравом и претендующие на высокоранговость, во время игры с хозяином настолько входят в раж, что могут причинить ему вред – по-настоящему укусить. Такие грубые игры следует немедленно прекращать, чтобы не получить в будущем домашнего тирана, не считающего человека вожаком.

Думаете, основной инстинкт – это инстинкт, связанный с продолжением рода? Не угадали! Продолжение рода, конечно, важнейшая задача для представителей любого вида. Но что толку бросать в этот мир, как в воду, детенышей, если в нем, этом мире, все время происходят какие-то изменения? Причем такие, что, если не сумеешь приспособиться – не выживешь!
Так что речь пойдет об исследовательском поведении, которое и помогает собакам приспособиться к жизни. Как и многое другое, оно сначала изучалось в лабораториях на крысах. Излюбленным тестом, придуманным учеными для этих зверьков, был конечно же лабиринт. И довольно быстро выяснилось, что лакомство, положенное в его конце, не ускоряет их передвижение по лабиринту. Крыса с удовольствием исследует всякий устроенный для нее лабиринт исключительно из любопытства, без всяких дополнительных ухищрений, потому что это наследственная программа поведения. Любопытство служит крысе и мотивацией, и причиной, толкнувшими ее на изучение лабиринта, и положительным подкреплением своих действий. А попутно произойдет латентное, т.е. скрытое, обучение – зверек запомнит все закоулки нового пространства, все его повороты, тупики и ответвления.

Некоторые ученые видят в исследовательском инстинкте вообще основу всего поведения: ведь нельзя выжить, не познав особенностей окружающего нас мира. К тому же это единственный инстинкт, который имеет внутреннее подкрепление. Дело в том, что в ходе поисков мозг выделяет особые вещества – опиаты, от которых возникает ощущение комфортности, толкающее на продолжение деятельности. Сравните с пищевым инстинктом: он заставляет искать подходящую еду, но чувство удовлетворения наступает лишь после насыщения, когда еда бывает найдена и съедена.
Исследовательским поведением обладают все животные. Ученый В.Х. Торп доказал, что моллюски – морские блюдца – изучают участки дна, прежде чем на них поселиться. Разведывательные вылазки совершают общественные насекомые (пчелы), рыбы и тритоны: они запоминают приметы местности, чтобы суметь вернуться домой. Что же говорить о таких высокоорганизованных животных, как собаки?! Каждый из нас видел, как на прогулке щенок сначала восторженно обнюхивает новую территорию, потом, переполнившись положительными эмоциями, начинает играть. (Речь идет о собаках, правильно выращенных, с устойчивой психикой.)

С течением времени, необходимым для изучения, исследовательское поведение (или более узко – ориентировочная реакция) угасает. Когда крысам надоедал лабиринт, нужно было приделать к нему новый отсек, и они снова посещали его с большой охотой, показывая все признаки ориентировочной реакции: нюхали пол и стенки, метили капельками мочи, вставали в вертикальные стойки и даже умывались (переадресовочная реакция, призванная снизить возбуждение и помочь успокоиться). Но наибольший интерес вызывал у крыс пустой ящик, стенки которого каждый день покрывались новыми картинками! Зверьки посещали его с таким же рвением, с каким любители искусств стремятся попасть на новый спектакль или в картинную галерею.

Изучать такой расплывчатый термин, как «любопытство», можно вполне научными методами, определившись в терминах и добавив к понятию степени новизны несколько отдельных критериев. Выяснилось, что она обратно пропорциональна частоте появления похожих раздражителей. Сходства раздражителей напоминают павловскую реакцию: слюноотделение у собак начинается на похожие звонки. Но если звонок резко отличается по частоте звука от обычного, никакого слюноотделения не происходит – собака настораживается. Степень новизны также обратно пропорциональна «давности», т.е. времени, прошедшему между первым и последним появлением похожего раздражителя, и сходству раздражителя. Наибольшей привлекательностью обладают раздражители, которые напоминают еду или что-нибудь такое же знакомое и приятное. Но никаким сходством с пищей не объяснишь интерес крыс к разным картинкам на стенках ящика!

Степень новизны зависит также от неожиданности раздражителя. А эта неожиданность определяется тем, что животные (или человек) ожидают увидеть. Их в равной степени изумит и привлечет появление особи своего вида с двумя головами. Собаки станут глазеть на Цербера с таким же любопытством, смешанным со страхом, как мы – на двухголового пришельца-инопланетянина.

Неофилия, т.е. любовь ко всему новому, соседствует с неофобией, т.е. боязнью новизны. Первая позволяет животным и людям познавать мир, вторая уберегает от рискованных экспериментов. Разумеется, неофилия более присуща молодняку.

Как животные реагируют на новые предметы, хорошо знают охотники и вообще любители природы. Не стоит выбрасывать в лесу мусор, но лисы, например, обязательно обнюхают коробку из-под сигарет и даже поставят на нее свою метку. Вообще животные интересуются нашими следами так же, как и мы их, и стараются переметить весь наш путь.

У собак исследовательское поведение проявляется еще в трехнедельном возрасте, когда щенки начинают изучать внутреннее устройство своего гнезда, потом – его окрестности. Часто вырастают трусливыми те собаки, которых долго не выносили на улицу: сначала ку-пировали уши, потом делали прививки... А вообще исследовательское поведение подвержено колебаниям из-за неравномерности созревания тех или иных структур мозга. Наиболее резкие колебания случаются во время полового созревания: еще вчера молодая собака проявляла ярко выраженную неофилию, а сегодня просит хозяина о защите, приняв столбик или кустик невесть за какое страшилище! Таких собак следует немедленно успокоить, собственным примером показывая им, что объект не опасен, но ни в коем случае не подтаскивая к нему силой.

Исследовательское поведение следует использовать в дрессировке. Чем собака умнее, тем скорее ей надоедает бесконечный повтор одного и того же приема. И тогда, чтобы разнообразить обучение, приходится изобретать все новые и новые приемы.

Ныне живущая у меня среднеазиатская овчарка обучилась апортировке, идя не от простого к сложному, а с точностью до наоборот! Она довольно быстро стала приносить мне палочки и тряпичную «колбаску», но столь же быстро потеряла к ним интерес, получая за свою работу всего лишь сыр. И точно так же, уже научившись команде «место», перестала ходить на место при соответствующей команде. Обе совершенно разных ситуации удалось разрешить одним и тем же способом: тряпичная «колбаска» демонстративно засовывалась в сумку на глазах собаки, а сумка пряталась в кустах. Азиатка сначала находила сумку, а потом либо приносила ее, либо ложилась на нее по команде «место». (Кстати, во всех руководствах по дрессировке категорически запрещается обозначать место апортировочным предметом, а предмет, которым обозначается место, разрешать собаке брать в зубы и трепать. Надо сказать, что я люблю дрессировку собак как раз за то, что она актуализирует мое собственное исследовательское поведение.)

В двух словах можно сказать, что разница между этими группами собак заключается в том, что первые специально выводились человеком для тех или иных нужд разными селекционными методами, а на вторых в большей степени действовал естественный, а не искусственный отбор. Аборигенные породы занимали определенный ареал распространения; человек делал выбор в пользу тех или иных производителей, ориентируясь в первую очередь на их рабочие, а не внешние качества.
Большинство заводских пород в истории своего развития прошли стадию аборигенных: именно из различных отродий (отдельных ветвей) достаточно разнородных популяций отбирались для дальнейшей селекции те или иные морфологические типы.
Аборигенные породные популяции сохраняют внутри себя большую изменчивость и находят весьма широкое применение.

Так, остроухие и остромордые собаки Севера распались на охотничьих, оленегонных (пастушьих) и ездовых. В ряде стран из них получены заводские породы. Охотничьи породы остаются пока универсальными, хотя и не исключено, что они станут в дальнейшем специализироваться по зверю или птице. Предположительно ранее среди лайкоидов были даже гончеобразные собаки! По данным знатока русской охоты Л.П. Сабанеева, во времена царя Алексея Михайловича ценились так называемые лошии собаки. В 1665 г. боярин Благово бил царю челом двумя охотниками и 10 лошьими собаками. В ответ получил царский пода-рок – 100 рублей денег. К началу XIX в. эта порода еще сохранилась: о ней упоминал писатель-охотник В. Левшин (конец XVIII – начало XIX в.). Он описывал, несомненно, не гончих, а остроухих и остромордых собак, но способных загнать лося и слегка отличающихся по конституции от типичных лаек.

Восточные аборигенные борзые распались на ряд пород, культивируемых в разных странах, хотя и сохранили нечто общее в своем облике, происходя от общих предков. Современные представители этих пород проявляют как охотничье, так и караульное и даже пастушье поведение! В литературе имеются сведения, что афганских борзых даже использовали для переноски легких грузов! Их агрессивное любопытство, согласно мнению зарубежных ученых, обеспечивалось повышенной секрецией гипофиза. Поэтому исследовательское по-ведение проявлялось как молниеносный бросок к заинтересовавшему их предмету и мгновенное отступление.

Ясно, что в сообществе аборигенных собак четче прослеживаются территориально-ранговые отношения. Эти собаки больше ориентированы на общение с другими собаками, а не с человеком и несколько труднее дрессируются. Однако нельзя сказать, что они «глупее» заводских! Отнюдь! Просто многое из того, к чему традиционно приучают собак заводских пород, им не нужно. Принятие самостоятельного решения дается им легче и проще. Например, ездовая собака не пойдет по льду, чуя трещину, даже если человек станет заставлять ее это сделать. Среднеазиатская овчарка трудно идет на свободное задержание. А зачем? Ведь она прогнала врага со своей территории!
Заводские породы значительно инфантильнее, а потому человекозависимы. Они в большей степени ориентируются на поведение самого человека, его указания, а поэтому легче дрессируются. Но у них, по желанию человека, могут быть очень сильно изменены перво-начальные поведенческие комплексы. Эти собаки менее территориальны – куда человек, ту-да и они, – и у них не столь жестко выражены ранговые отношения.

Половина рекламных статей о собаках начинается так: «Этой породе тысяча лет, и она ничуть не изменилась со времен...» (дальше по выбору: древних викингов, монголо-татар, ацтеков или майя).
Некоторые группы пород имеют достаточно древнее происхождение. Таковы, например, борзые и шпицеобразные собаки. Но конкретная порода – временная категория, которая зависит от социально-культурных условий, господствующих в обществе. Она существует до тех пор, пока ее качества востребованы людьми. И даже при этом в ней происходят те или иные изменения.

Скажем, появление борзых на Руси связывают с монголо-татарским нашествием. Причем у самих монголов, скотоводов-кочевников, борзых не было. Марко Поло в своем путешествии в Монголию в XIII в. ничего не говорит о борзых, описывая охоту Кублайхана. Борзые как военная добыча попали к монголам из Аравии, Персии и были разнесены ими дальше. В Европу первые восточные борзые, вполне вероятно, попали во время крестовых походов (а может быть, и раньше) из Малой и Передней Азии, Северной Африки – от тех племен, которые приняли ислам. В исламе собака считалась нечистым животным, но для борзой делалось исключение – она была священна, олицетворяя мгновенную, как молния, а посему милосердную смерть. В Европе появилось несколько уже своих пород борзых – от легких английских грейхаундов и карликовых уипетов до тяжелых брудастых (т. е. украшенных усами, челкой и бородой) волкодавов.

Охота с борзыми процветала в Европе в эпоху Средневековья, поскольку для охоты с ними был нужен простор, свободные от хозяйственной деятельности земли. Собаки стоили дорого и являлись предметом гордости феодальных владык.

Псовая охота в Московском государстве начала развиваться при царе Иване Грозном. Сабанеев писал, что после взятия Казани правительство закрепило свою власть, переселив часть татарских князей в нынешние Ярославскую и Костромскую губернии и наделив их поместьями. Произошло слияние татарского и русского служивого сословия, частью породнившегося. И главное, что их объединяло, – это страсть к псовой охоте. С этого времени началось разведение новой, русской, породы борзых, возможно, со значительным прилитием крови северных остроухих и остромордых собак.

Кинологи В. Вронская и Е. Гафурова, знатоки породы бобтейл, просмотрели ряд старинных гравюр в различной литературе и отметили, что первоначально староанглийская овчарка напоминала примитивный вариант английских борзых, грейхаундов, так что с современными выставочными собаками их было просто невозможно сравнить. Однако пастушье поведение у бобтейла прослеживается до сих пор.

Но такое бывает не всегда. Все зависит от того, как используется порода.
Многие охотничьи породы стали сначала служебными, потом – собаками-компаньонами.

Рассмотрим подобные изменения на примере двух пород – эрдельтерьера и южнорусской овчарки.
Первая порода, выведенная в XIX в. на берегах реки Эйр, хотя и достаточно изменилась по экстерьеру, но все равно осталась той же самой породой по темпераменту и нашла себе применение.
«За несколько месяцев до моего отъезда ко мне обратилось довольно высокое должностное лицо с просьбой избавить его от любимой собачки. Этот пес нападал на местных жителей, кусал их и, кроме того, резал скот в пригородах Найроби.

С первого взгляда собака мне понравилась. Это был ширококостый рыжий кобель величиной с немецкую овчарку. У него были мощные челюсти, и он, несомненно, умел ими пользоваться. Пес, по-видимому, был смешанной породы...

Несмотря на свою злобу, Бафф часами лежал у моих ног, глядя преданным задумчивым взглядом, как бы пытаясь прочесть мои мысли. Мы еще не выехали из Найроби, а я уже привязался к Баффу.
Когда мы подошли поближе, то увидели, что свора загнала пять самцов-буйволов. Образовав круг хвостами вперед и рогами наружу, они отбивались от собак. Вдруг Бафф рванулся к буйволам и схватил одного из быков за нос. Разъяренное животное бросилось вперед, стараясь ударить собаку о ствол дерева. Но Баффа не так-то легко было оглушить: в последний момент он ловко отбросил задние ноги и избежал удара. Выстрелив, я покончил с этим буйволом».

Это фрагменты из книги Дж. Хантера «Охотник» (автор в начале ХХ в. охотился на различных зверей Африки). В переводе книги на русский язык, сделанном в середине XX в., Бафф был назван айрдальтерьером, а в переводе 1992 г. – бультерьером. Отчасти оба переводчика были правы: существует версия, по которой одна из ветвей породы эрдельтерьера скрещивалась с бультерьерами. По крайней мере, в собачьих боях они использовались.

К середине ХХ в. эрдельтерьеры заняли прочное место служебных собак. В России во время Великой Отечественной войны они славились как хорошие связисты благодаря наличию ярко выраженного ориентировочного рефлекса и хорошей пространственной ориентации.

В настоящее время это легко дрессируемая собака-компаньон, пригодная для любого вида службы и спортивного применения. Часть эрдельтерьеров по-прежнему сохраняют дух воинов и охотников.
О русских овчарках, охранявших овечьи отары, писали собаководы XIX – начала XX в. Н.П. Основский и А. Федорович (Шенец), а также Л.П. Сабанеев. Правда, их описания несколько разнятся (стоячие или висячие уши, степень растянутости корпуса, размеры). Сходятся авторы в одном: это были собаки, обладавшие брудастостью. Позднее закрепился такой отличительный признак, как плотная длинная шерсть с густым подшерстком, сваливающимся в войлок. По поведению собаки являлись скорее караульными, чем пастушьими, способными к умелому обращению с отарой или стадом: все авторы дружно отмечали наличие у собак злобности.

«Русская овчарка своим видом и злобностью наводит страх и на людей, и на зверей, – написал Основский и добавил: – У нас на юге, в степных местностях, где развито овцеводство и где встречаются замечательные экземпляры овчарок обыкновенно при отаре в 400–500 голов, держат 4–5 собак». «Защищая стадо от волков, она смело вступает с последними в драку и нередко отнимает у хищников добычу», – вторил ему Федорович (Шенец). С поселением на юге России немцы-колонисты в XVIII в. вместе с мериносными овцами завезли астурийских (каталонских) овчарок, которых скрестили с местными собаками – татарской овчаркой, борзыми (крымской, происшедшей от горской, а возможно, и псовой); позднее на становление породы мог повлиять завезенный из Германии овечий пудель.

Собака породы южнорусская овчарка впервые была показана на Международной вы-ставке в Париже в начале ХХ в. Ф. Э. Фальц-Фейном, владельцем легендарного имения с зоо- и дендропарком Аскания-Нова. Фальц-Фейн не только владел знаменитейшим парком, но и разводил овец-мериносов, поэтому ему были нужны собаки и караульные, и пастушьи.
Путь становления пастушьей породы, вероятно, выглядит так.

Сначала собаки охраняли скот и места стоянок человека от хищных зверей и грабите-лей и лишь со временем стали помогать ему пасти стадо, сгоняя копытных в кучу, направляя их движение в нужном для человека направлении, отыскивая и возвращая отбившихся животных, и даже пасли стадо в отсутствие человека. Именно тогда и формировался интеллект этих собак. Хотя они, возможно, и сопровождали скотоводов-кочевников, но настоящая пастушья служба могла появиться только с возникновением ценного, породистого скота и сокращения пространства пастбищ. А это произошло довольно поздно: в Европе ближе к XVIII в., в России – еще на век позднее.
Что касается южнорусской овчарки, то эта порода в ХХ в. почти полностью погибала дважды: первый раз сразу после революции 1917 г., второй – после Великой Отечественной войны. Каждый раз породу восстанавливали путем вынужденной метизации с другими породами собак. Третий этап метизации пришелся на конец ХХ в. По сути дела, это было не восстановление, а реконструкция породы, наподобие реконструкции ирландского волкодава.

До середины ХХ в. южнорусские овчарки еще использовались как пастушьи, но к 70-м годам разводились в основном военными и ведомственными питомниками и использовались преимущественно как караульные собаки. При этом отбор шел в сторону повышения агрессии к человеку. Охрана собаками промышленных и военных объектов на свободном окарау-ливании, с одной стороны, повышала их территориальность, но с другой – сохраняла способность к самостоятельному решению. Отбор на максимальную злобность и недоверчивость к посторонним оказался палкой о двух концах: собаки были надежны, но, признав вожаком одного человека, вырастившего и выдрессировавшего их, плохо подчинялись другим людям. Это ограничивало их дальнейшее использование в питомниках. (Точно так же, как и фактура шерсти, которая не только защищает собаку, но и требует ухода.) Поэтому поголовье «южаков» никогда не было большим. И их переход в частные руки был вполне закономерен и необходим для сохранения и дальнейшего совершенствования породы.

Характеристика породы как неуправляемой и непредсказуемой говорила о том, что в результате селекции удалось не только сохранить первоначальную злобу, но и усилить ее, вероятно получив некоторое количество собак сверхдоминантов. Работавшим с ними дрессировщикам так и не удалось утвердить собственное превосходство, которое, кстати, достигается отнюдь не одной грубой силой, а умением найти правильный подход и знанием особенностей поведения.
В настоящее время рабочие качества собак перестали проверяться вообще. Непродуманная метизация привела к дестабилизации поведенческих признаков, появлению животных со слабой нервной системой. Как трусливые, так и слишком злобные собаки оказались неудобны, особенно в условиях городского содержания и резкого снижения качества дрессировки. У одних владельцев возникают сложности с курсом общего послушания, у других собаки не идут на свободное задержание. При продаже этих собак за рубеж требования, предъявляемые к ним, изменились кардинально: понадобились собаки-компаньоны с добродушным нравом. Хотя рабочие качества южнорусских овчарок, оставшихся в России, вполне позволяют использовать их для охраны квартир, загородных коттеджей или личной охраны. Они оказываются значительно более приспособленными к нашим условиям, чем другие крупные породы иностранного происхождения.

Ни для кого не секрет, что у нас много бродячих собак. Откуда они берутся? Сейчас в большинстве своем рождаются от таких же бродячих собак. В меньшем количестве их ряды пополняются за счет потерянных и выброшенных животных. Культура отношения к животным у нас далеко не на высоте...

Тридцать лет назад наша семья получила квартиру в районе Дегунино. Поблизости от наших пятиэтажек находились остатки деревни Коровино, давшей название проведенному рядом шоссе. Жители деревни получили квартиры, и никто – никто! – из них не взял с собой своих собак. Так и жили с десяток разномастных дворняжек на участке пустыря возле полуразрушенных домов. Ходили добывать пищу на помойки, к столовой детской больницы, к железнодорожной станции Моссельмаш, а потом возвращались на свою территорию. А жители пятиэтажек, считавшихся тогда новостройками, вынуждены были пересекать пустырь, чтобы попасть в более обжитой район, где имелись магазин, аптека, сберкасса... Людей, которые не боялись собак, эти дворняжки не трогали.
Но как же они набрасывались на тех, кто проявлял малейшую неуверенность! И они были вправе делать это – охранять свою территорию, хотя в собачьих услугах их бывшие хозяева уже не нуждались...

Очень часто кто-нибудь из рабочих приносит на стройку, склад, в гаражи одного-двух маленьких щенков. С ними изредка играют, их даже кормят, но настоящей ответственности за этих собак никто не несет. Через некоторое время собачья стая может пополниться – к ней прибьются еще один-два беспризорных пса или подросшая сука ощенится где-нибудь под бытовкой. И, охраняя свою территорию, собаки будут выскакивать и лаять на прохожих, особенно с собаками.

Ядром сообщества безнадзорных животных может стать сука с разновозрастными щенками, иногда пара собак – кобель и сука. В конце концов, поблизости от кормовых мест складывается целая собачья колония. Сердобольные жители подкармливают собак, другие панически их боятся, а кто-то может проявлять чудовищную жестокость, выставляя напоказ свои душевные комплексы.

Существование собачьих колоний считается признаком антисанитарии. Отлов и уничтожение бродячих животных – общепризнанная жестокость, на создание хорошо оборудованных приютов ни у кого нет денег – ни у властей, ни у отдельных благотворителей. Принятая властями Москвы программа по стерилизации сук и выпуску их в места прежнего обитания, по сути дела, является утопией.
В разных странах к этой проблеме относятся по-разному. На Ближнем Востоке до последнего времени существуют целые колонии собак-париев весьма древнего происхождения. Они одичали вторично, как и динго в Австралии. Только динго ведут совсем дикий образ жизни, заполнив экологическую нишу хищников, которые на этом континенте практически исчезли. То есть крупных хищников не было вообще, сумчатый волк был истреблен, а более мелкий сумчатый дьявол стал редкостью. Собаки-парии ведут синантропный образ жизни: селятся на окраинах человеческих поселений и питаются отходами. Сейчас из них выведена порода со своим стандартом. Выходит, они не только одичали вторично, но и были как бы одомашнены вторично!

В Италии собачьи сообщества процветают в древних развалинах, взимая дань с туристов: они кормятся вокруг кафе и ресторанов.
Я наблюдала таких бобиков – весьма сытых и довольных жизнью, – спасавшихся от жары и мирно спавших в ваннах римских патрициев, оставшихся на месте Помпей, разрушенных извержением Везувия. А двое кобелей, не стесняясь экскурсионной группы, устроили замечательную драку: побежденный с позором бежал, а победитель радостно приласкался к какому-то туристу, которого видел впервые в жизни.

В Германии и Великобритании бродячих собак нет. Зато издавна есть приюты. Но как писал еще в первой половине ХХ в. ветеринар Д. Хэрриот, собак в приюты помещали временно: если в определенный срок не находился хозяин, их усыпляли.

Очень много бродячих собак в Таиланде.
Помнится, из окна экскурсионного автобуса в Бангкоке я насчитала за двадцатиминутную поездку двенадцать штук. Все они вертелись вокруг открытых кафе. Кроме того, собаки вольготно отдыхали на аккуратно подстриженной травке в королевском парке Суан Луонг. В древней столице Сиама, Аютии, рядом с подножием одного из Будд, лежало его четвероногое воплощение, и не какое-нибудь, а носитель мутации бесшерстности, т.е. со-вершенно голый песик размером с хорошую овчарку! На принадлежащем Таиланду острове Самуи собаки обитали на многочисленных рынках и возле китайских кухонь. Буддистское население относилось к ним очень хорошо, все они были хотя и ничейные, но в ошейниках, сытые – им ставились многочисленные мисочки с отходами. По местным поверьям, собаки способны отгонять злых духов, поэтому ни один торговец не прогонял от себя животное, если оно облюбовывало место поблизости от его лотка. И еще за десять дней пребывания в Таиланде я не видела ни одного проявления агрессивного поведения собак к людям! По фенотипу собаки были самыми разными помесями, но чаще короткошерстные, со стоячими ушами и хвостом-крючком. Попадались носители гена бесшерстности (очевидно, сказывалось влияние китайских голых собачек) и собаки с риджем (щетинистым ремнем на спине, по которому шерсть растет в противоположном направлении). Может быть, они и охраняли свою территорию от потусторонних сил, но от людей – нет.

А вот в Малайзии, где преобладало мусульманское население, бродячих собак я не видела вообще, за исключением острова Пинанг, где проживали преимущественно этнические китайцы. Там одна из сук продемонстрировала то же поведение, что и беспризорные собаки в Москве. Ей надо было пересечь чужую территорию, где возле кафе жили две другие дворняги. И тогда она приласкалась к случайной паре туристов, двигавшихся в нужном направлении, и проследовала за ними, как будто она их собака! Дворняги молча проводили ее взглядами, а через сто метров, когда опасность миновала, сообразительная собака покинула своих покровителей и затрусила по своим делам.

Можно жалеть московских собак, а можно отнестись к ним как к данности. Исследования, проведенные в НИИ проблем экологии и эволюции им. А. Н. Северцова РАН, показали, что они скорее являются частью экосистемы мегаполиса. Популяция бездомных собак на настоящее время составляет около 25 тысяч особей и достаточно стабильна. Часть собак (особенно щенков и молодых) погибает от болезней, часть – от старости. Отлов животных, по сути дела, ничего не меняет: на место одних тут же приходят другие. А миграция способствует распространению эпизоотий. Прокормиться безнадзорным собакам помогают многочисленные рынки и пищевые точки, возле которых остается множество отходов, а также обитающие повсюду крысы. Бродячие собаки ловят их, т.е. у них сохраняются охотничьи инстинкты. Правда, при изобилии пищевых отходов бродячие собаки, как правило, крыс не едят. К сожалению, кроме крыс они убивают также детенышей пятнистых оленей в городском национальном парке «Лосиный остров». Поведение бродячих собак невероятно пластично, они, как известно, освоили московское метро и не только греются в нем зимой или даже спят на сиденьях, а точно знают, на какой станции им выходить! Выходят они обычно возле рынков, там, где больше отходов. А потом возвращаются в свои «спальные районы».

«…Но мало кто способен предвидеть проблемы, которые могут возникнуть из-за того, что они взяли в дом щенка», – писал Дж. Фишер в книге «О чем думает ваша собака».
Приобретая щенка, мы перемещаем его из сообщества собак в сообщество людей, которое заменяет ему сначала семейную группу, а потом стаю. Между человеком-хозяином, членами его семьи и собакой складываются настоящие стайные отношения, о чем человек иногда и не догадывается.

Представители агрессивных по своему предназначению пород могут начать ранжиро-ваться с ним, тогда возможны конфликты, а если хозяину не удается стать доминантом, то и трагедии. Даже если собака впрямую не проявляет агрессии к хозяину и членам его семьи, но никак не управляется владельцем, она может представлять опасность для окружающих.

Противоположная крайность – собака, которая боится своего хозяина или подавлена искусственной системой информации. Она лишена инициативы, теряется в незнакомой обстановке.
Основы гармонии между человеком и собакой закладываются на понимании того, что собака – это собака, со своими собственными представлениями об окружающем мире и потребностями, характерными для представителей ее вида.

Очеловечивать собаку – значит приписывать ей качества, которых у нее нет, и лишать ее того, в чем она нуждается. Собаки достойны нашей любви! Но выражаться она должна понятным для них языком. Долгая прогулка по новым местам лучше лишней миски с любым разрекламированным кормом, а возможность поиграть с другими собаками лучше дорогого ошейника, работа на дрессировочной площадке или участие в спортивных состязаниях (аджилити, буксировке лыжника и пр.) лучше получасового выхода на улицу – от дома до магазина и обратно – или лежания на терраске в ожидании хозяина, увлеченно копающегося на грядках.

Не стоит заводить охотничьи породы, не являясь охотником, или служебных собак, если нет возможности их дрессировать. «Диванная» борзая, ни разу не побывавшая в поле, или фокстерьер, гоняющийся во дворе за кошками, кавказская овчарка, лишенная участка для охраны, или восточноевропейская овчарка и ризеншнауцер, ни разу не проявившие всю свою сообразительность во время работы, далматин, которому не дают всласть побегать, – это все примеры человеческой жестокости, проистекающей от незнания и упорного нежелания понять собаку.

Многие новички приобретают собак престижных пород, пребывая в приятном заблуждении, что послушное поведение прилагается вместе с родословной. Им кажется, что собака сама, без всяких усилий со стороны хозяев станет понимать их с полуслова: подбегать на зов, не тянуть за поводок, подавать тапочки, а – не приведи бог! – случатся воры, так и задержать их без малейших усилий, да и вообще на каждом шагу она начнет проявлять ум и сообразительность, чтобы угодить хозяину. Зато другие приобретают четвероногих питомцев, совершенно не представляя, какими те могут стать, и неуправляемость собаки принимают за норму.

Иногда владельцы ждут от своей собаки человеческих поступков, но действительность не совпадает с ожиданиями. Если домашний любимец и проявляет ум и сообразительность, то только тогда, когда пытается добиться чего-то своего: добыть запретную вещь или удрать и всласть побегать по помойке, т.е. перехитрить хозяина. Причем сложности могут возникнуть с представителями любых пород – от кавказской овчарки до таксы.

За примерами далеко ходить не надо, их можно увидеть в любом дворе.
В нашем подъезде жила пожилая чета, приютившая спаниельку, то ли потерянную, то ли выкинутую. Эта маленькая собачка быстро освоилась на новом месте и сделалась грозой всего дома. Конечно, такое поведение для спаниелей не является нормой. Она бросалась на детей и других собак, провоцируя многочисленные конфликты. Собственные хозяева жили в постоянном страхе: они не только не могли вычесать ей шерсть (не говоря уже о более серьезной ветеринарной помощи), но даже и пристально посмотреть на нее. Намучившись, эти люди постарались избавиться от собаки.

А однажды я наблюдала за дамой, которая три часа кряду ловила свою маленькую собачку, метиса пуделя. Ей помогли случайные прохожие, которые ухватили беглянку за болтавшийся поводок, а дама воскликнула, прижимая к себе свое сокровище: «Она же у меня такая глупенькая!» При этом в ее голосе слышалась нескрываемая гордость... Я бы на ее месте сгорела со стыда. Не понимаю, как предметом гордости может служить невоспитанность собственной собаки!

А сколько владельцев кавказских овчарок или ротвейлеров, издали заметив человека с другой собакой, громко кричат: «Куда вы идете?! Не подходите к нам!» Некоторые из них срочно привязывают своих любимцев (или мучителей?) к деревьям, зная, что не удержат поводок в руках. А почему, спрашивается, я должна обходить их со своей послушнейшей собакой?! Зачем эти неразумные люди заводили собаку, с которой не могут справиться?!

Сейчас в Москве очень много далматинов. Это красивые, нарядные собаки с изящными, быстрыми движениями. Еще бы! Порода выводилась специально для того, чтобы сопровождать почтовые дилижансы и кареты с путешественниками.

И вот владельцы этих собак, посмотрев трогательный фильм про далматинов, холят и лелеют их, крутясь вместе с ними на маленьком пятачке двора, опасаясь спустить с поводка: у них нет никакой гарантии, что собака вернется. А ведь это одна из пород, которая нуждается в большом количестве движений!

Всю жизнь водить собаку на поводке, не давая ей побегать и поиграть с другими собаками, жестоко по отношению к ней. Пассивно болтаться на другом конце поводка мучительно и унизительно для самого хозяина. Но многие люди так и живут! Другое дело, что отпускать своего любимца надо в таких местах, где он не станет мешать прохожим, а прохожие ему.

При этом надо заметить, что обученные собаки ходят рядом, не натягивая поводка. Их можно отпустить погулять, они в любой момент вернутся по команде «ко мне». Они терпеливо, без лая и поскуливания, ждут своих владельцев у магазинов или аптеки (только оставлять их следует не на самом ходу, а где-нибудь в стороне; они не только не убегут и ни на кого не набросятся, но и не дадут себя увести). Они способны сторожить вещи на вокзале, пока хозяин берет билеты. И спокойно едут в любом транспорте.

Дрессировать необходимо собак любых пород – больших и маленьких. Во время дрессировки хозяин учится лучше понимать своего питомца, а питомец – максимально проявлять свою природную сообразительность. Нет глупых собак, а есть ленивые хозяева. Не надо ссылаться на отсутствие времени: собаке требуется в день как минимум три прогулки по полчаса каждая. Если каждый день во время одной из прогулок выделять десять минут на дрессировку, этого будет вполне достаточно. Но один раз в неделю надо водить собаку на дрессировочную площадку или заниматься под контролем опытного дрессировщика. Нельзя для дрессировки отдавать собаку в чужие руки: она станет слушаться того, кто ее дрессировал, а не хозяина. Задача дрессировщика – показать хозяину, как надо обучать собственную собаку, и помочь в выработке отдельных навыков. Таким командам, как «место», «ко мне», следует учить щенка с 3-4 месяцев. Дрессировать собаку можно в любом возрасте, даже совершенно взрослую, но лучше начать с 6-8 месяцев, тогда успех будет достигнут быстрее. Хотя для не-которых, поздно созревающих пород, нужный результат отодвинется до 2 лет.
Дрессировка – это выработка у собаки определенных навыков, нужных человеку.

Те навыки, которым можно научить собаку, не противоречат ее природе. Сидеть, лежать или стоять, трогать человека лапой или охранять территорию – вполне естественные действия, которые наш питомец способен выполнять по собственному почину. При дрессировке они просто-напросто связываются с определенной командой. Научить собаку действиям, не характерным для нее, например умываться лапой, как кошка, невозможно. Поэтому дрессировка не стесняет свободу животного, а расширяет диапазон взаимопонимания с чело-веком.

Одним людям бывает достаточно, чтобы их собаки приходили на зов. Другим нужно, чтобы четвероногие друзья охраняли квартиру, машину, их самих и членов их семьи. Для этого закрепляется агрессия. Ни в коем случае нельзя вызывать у собаки агрессию, не обучив ее предварительно общему послушанию. С такой собакой сам же хозяин рискует не справиться. Кстати, агрессивную собаку следует непременно обучить какому-либо виду службы, где агрессия будет востребована. Тогда она примет управляемый характер. Чем большему количеству навыков обучается собака, тем ей интереснее жить. В некоторых зоопарках животных специально обучают для того, чтобы им не было скучно сидеть в клетках. Животным, как и людям, хочется решать сложные задачи и время от времени хвастаться своим умением. Хорошо выдрессированная собака служит предметом гордости своего хозяина. Со многими собаками можно работать всю жизнь, напоминая им те или иные навыки или обучая их чему-нибудь новому: у собак, как и у людей, обилие информации отдаляет старение.
Одной из пород, с которой можно работать всю жизнь, является ризеншнауцер.

Пятнадцать лет назад у меня была собака, обученная трем собачьим «образованиям»: общему курсу дрессировки, защитно-караульной и розыскной службам. И оказалось, что ни одно из знаний не было лишним! Три раза она находила потерянные мною вещи. Один раз ей пришлось обыскать по всем правилам, бегая челноком, полтора километра леса, где мы собирали грибы, чтобы найти поводок, который я обронила в густом ельнике.

В другой раз она отыскала часы моей знакомой. У часов оборвался ремешок, и они незаметно соскользнули в траву. Мы не помнили, где это произошло, а собака вернулась по нашим следам и достала их из травы, как фокусник достает кролика из шляпы. При этом держала их аккуратно, за кончик ремешка, как будто понимала, что часы – вещь хрупкая.

Мы так расхвалили ее, что спустя месяц она нашла и принесла совершенно чужие часы, потерянные уже совершенно незнакомым прохожим. По его следу довела нас до автобусной остановки, тогда стало ясно, что владелец часов уехал на автобусе, вернуть часы хозяину не удалось.

В турпоходе Грета защитила целую группу туристов от пьяных хулиганов. На одной из стоянок к нам привязалась пьяная компания. Инструктор честно предупредил женщин (их, как всегда, было больше, чем мужчин), что не станет ни во что вмешиваться, а то, когда он следующий раз пойдет эти маршрутом, с ним рассчитаются. И Грета не подпустила к палаткам четырех нападающих. Она легко вырывала из их рук палки и ломала их, будто те были спичками. Необученная собака в подобной ситуации, скорее всего, ограничилась бы лаем, а то и вообще сбежала. Грета же стояла насмерть. Больше всего нападавших хулиганов поразило то, что собака их не боится. Их нервы сдали, и они обратились в бегство.

Зимой собака катала меня на лыжах. Это был единственный вид службы, который я не стала сдавать. Хотя собака знала команды «вперед», «влево» и «вправо», но предпочитала выполнять их со всей присущей ризеншнауцерам страстностью... Сворачивала она так резко, что я частенько оказывалась в сугробе. Пока я поднималась, собака весело скакала вокруг – по-моему, так у нее проявлялось чувство юмора... Но, пожалуй, зря я не довела начатое дело до конца: ризеншнауцеры успешно участвуют в спортивных состязаниях – и в буксировке лыжника, и даже в гонках собачьих упряжек.

Дрессировка собак строится, как правило, на выработке условных рефлексов путем оперантного, или инструментального, обучения.

Полезные навыки могут вырабатываться только при наличии той или иной мотивации – пищевой, игровой, социальной. Скажем, сытая собака не станет работать за кусочек лакомства, зато ее можно обучить, заинтересовав игрой. Кроме того, сам дрессировщик является сложным комплексным раздражителем для собак, и общение с ним – это тоже вариант мотивации (социальной).

Существует два основных метода дрессировки собак – моделирование поведения и подражание.
Моделирование поведения включает все традиционные приемы дрессировки.
При механическом способе мы нажимаем собаке левой рукой на круп, чтобы она села. Обучение с помощью чередования положительного и отрицательного подкрепления называется контрастным методом. Так, например, отрабатывается команда «рядом»: сначала следует команда, потом рывок за поводок (отрицательное подкрепление, см. ниже) и, если собака прошла некоторое время рядом с дрессировщиком, не натягивая поводок, поощрение в виде лакомства или слов «хорошо», т.е. настоящее и условное положительное подкрепления (см. ниже). Оба типа подкрепления относятся к разным действиям собаки: нужное нам мы подкрепляем положительным, нежелательное – отрицательным. Команды «апорт» или «голос» отрабатываются, когда собака сама случайно взяла в пасть брошенный предмет или залаяла, услышав, скажем, как лают другие собаки. Правда, мы провоцируем собаку взять предмет, играя с ней, или залаять, дразня лакомством. Мы произносим команду и поощряем собаку до тех пор, пока из случайного выполнение не станет условно-рефлекторным.

При подражательном методе собака повторяет действия либо другой, уже обученной собаки, либо самого дрессировщика. Последнее применяется при преодолении препятствий или плавании.
Управляется собака с помощью различных раздражителей, или стимулов. Иначе говоря, мы должны выработать условный рефлекс на тот или иной раздражитель. Причем раздражителем может служить абсолютно все, что воспринимается органами чувств собаки: свет, звук, запах и т. д., – хотя чаще всего используют звуковые команды или жесты.

Интенсивность стимула и его кратность зависят от индивидуальных особенностей со-баки. Если это голосовая команда, надо стремиться, чтобы собака работала на спокойную интонацию и выполняла требуемое с первой команды. Обыкновенно наши четвероногие любимцы прекрасно разбираются в настроении хозяина, до какого момента можно испытывать его терпение.

Подкрепление того или иного действия – это целая наука. Подкрепление может быть положительным или отрицательным. Положительным подкреплением мы помогаем образованию навыков нужных нам действий, а с помощью отрицательного – пресекаем нежелательные действия. Отрицательное подкрепление – это не наказание, а немедленное прерывание нежелательного действия. Скажем, запрещение «фу!» и рывок за поводок, если собака пытается съесть подобранную на помойке косточку. Наказание следует после неправильного действия. Хотя у собак есть так называемое отсроченное обучение (они могут связать причину и следствие, если те разорваны во времени), но лучше не обращаться к наказанию, а ограничиться отрицательным подкреплением.

Кроме того, подкрепление делится на условное и истинное. Например, истинным подкреплением является поглаживание собаки или лакомство, а условным – похвала ласковым голосом: «Хорошо». Условным подкреплением может служить любой сигнал, вплоть до времени. Иногда в его качестве выступают такие факторы, которые самим дрессировщиком не осознаются, – его мимика и жесты. То есть часто хозяин сам подсказывает собаке правильное решение, но не понимает этого. Условным отрицательным подкреплением является запрещающая команда «фу!». Для некоторых собак команда «фу!» с угрожающей интонацией в момент совершения нежелательных действий служит отрицательным подкреплением, а после их совершения превращается в наказание.

Для собак с более устойчивой психикой требуются и более жесткие меры: рывок за поводок, шлепок; вполне естественный для всех псовых способ – схватить за шкирку и потрясти.
В книге уже упоминавшегося Дж. Фишера описано удачное применение звенящих дисков (их можно заменить цепочкой или даже консервной банкой, набитой шурупчиками!) – собаки отвлекаются на производимый ими звук. По сути дела, этот звук играет роль условного подкрепления, действуя иногда сильнее, чем звук человеческого голоса.

Стимул и подкрепление на уровне условного рефлекса могут сливаться по значению. В большинстве случаев положительное подкрепление дается после совершения действия (на-пример, когда собака подала в руки дрессировщику апортируемый предмет, но никак не раньше). Однако в некоторых случаях оно именно подкрепляет еще несовершенное действие (например, собака боится идти по буму или лестнице, но идет, и тогда ее следует подбодрить словом «хорошо»). Следовательно, дача подкрепления зависит от ситуации и особенностей данной собаки. Одним достаточно условного, другим необходимо истинное подкрепление. Кстати говоря, общение с человеком – это тоже подкрепление, социальное.

В начале обучения подкрепление должно быть более или менее регулярным, а вот дальше – случайное подкрепление оказывается более эффективным. Случайное подкрепление – это подкрепление, даваемое животному в случайном порядке, т.е. один раз за выполнение нескольких команд, разделенных разными промежутками времени. Чем подкрепление следует реже и в максимально непредсказуемом порядке, тем дольше длится нужное поведение и тем четче выполняются команды. Интенсивное подкрепление – как положительное, так и отрицательное – сбивает собаку с толку при выработке и выполнении сложных дифференцированных навыков, например при выборке вещей. В результате же неправильных действий не-которые собаки работают лишь при подсказке дрессировщика. Во всех случаях, как уже говорилось, подкрепление – вещь сугубо индивидуальная.

При выработке сложных навыков следует помнить следующие правила:
– Сложный навык следует разбить на этапы и отдельно отрабатывать каждый этап.
– По первому разу подкреплять любой, даже не очень четкий результат.
– Чередовать методы. Пример. Обучение апортировке. Главное – это заинтересовать собаку предметом, который она должна взять в пасть. Игра как метод подражания: зашитая в тряпки косточка или вещи, сильно пахнущие хозяином, – вот некоторые из целого ряда приемов.
– При общении с собакой хозяину часто приходится избавляться от нежелательных ре-акций, т.е. заниматься гашением ненужных условных рефлексов. Этого добиваются следующими способами:
– Использовать положительное и отрицательное подкрепления.
– Стараться связать нежелательное поведение с определенным сигналом, т.е. сделать командой. Пример. Много и бестолково лающая собака, обученная подавать голос по команде, начинает лаять меньше – зачем же «работать даром»? – если в нужный момент получает поощрение.
– Вызывать несовместимое поведение, дав другую команду. Пример. Если у собаки отсутствует выдержка – она срывается за апортом без команды, – можно предварительно скомандовать ей: «сидеть», «лежать», «стоять» и пр.
– Сменить мотивацию, выяснив, что лежит в основе нежелательного поведения. Об этом хорошо сказано в книге американской дрессировщицы К. Прайор «Не рычите на собаку». Правда, при переводе допущена смысловая ошибка: рычать-то на собаку как раз можно – это ей понятно! Можно даже укусить, если у вас получится. В оригинале стоит глагол «бросаться, швыряться» – скорее всего, автор имел в виду «Не срывайтесь на своей собаке», – но это звучало недостаточно литературно с точки зрения русского языка.

При любой дрессировке следует помнить об индивидуальных особенностях собак и искать к каждой из них индивидуальный подход. Описанные в десяти справочниках приемы могут привести к успеху у девяти собак из десяти и начисто не годятся для десятой.
Еще академик И.П. Павлов выделил четыре типа высшей нервной деятельности у со-бак:
– возбудимый – с преобладанием процессов возбуждения и слабым торможением;
– сильный, уравновешенный, подвижный; процессы возбуждения и торможения сбалансированы, собаки легко поддаются любой дрессировке;
– инертный – с преобладанием процессов торможения;
– слабый, неуравновешенный, противоположный первому; у собак, которые обладают таким типом нервной системы, сильные раздражители часто вызывают запредельное торможение.
Первые три типа относились к сильному типу нервной системы, а последний, 4-й, – к слабому.
Хотя деление на подобные типы, согласно особенностям нервной системы, весьма условно и кое в чем устарело, его все еще можно принимать за основу.
У возбудимых собак легко вырабатываются условные рефлексы. Они не выносят повторов, дрессировку их необходимо разнообразить игрой, а подкрепление лучше действует случайное. Это относится в первую очередь к навыкам, основанным на дифференцировке: скажем, если затвердить команду «место» путем многочисленных повторов можно, а так называемый «комплекс» (чередование команд «сидеть», «лежать», «стоять» жестом и голосом на расстоянии) – уже сложнее, то выборку вещи вообще нельзя.

Меньше всего проблем возникает с собаками 2-го, уравновешенного, подвижного типа нервной системы. К ним подходят все методы обучения.
Собаки инертного типа обучаются медленно, но условные рефлексы у них вырабатываются более прочно и реже угасают. С такими собаками возможны длительные механические повторы навыка с постоянным подкреплением.

Обучение собак слабого типа нервной системы требует большого терпения и поиска индивидуальных методов работы. Общей рекомендацией является минимальное использование механического воздействия и почти полный отказ от отрицательного подкрепления.

У одних собак преобладает пищевая реакция, и лучшим подкреплением для них является лакомство. Однако при выработке сложных дифференцированных навыков от него час-то приходится отказываться и поменять на условное подкрепление, так как подобные собаки слишком сильно отвлекаются на еду и перестают думать о том, что им надо делать.

У других собак преобладающей является ориентировочная реакция, и они отвлекаются на посторонние раздражители. Им следует дать возможность ознакомиться с обстановкой либо переключить их на еду или игру, прежде чем обучать и требовать выполнения уже выработанных команд.

Для агрессивных собак лучшим подкреплением зачастую служит удовлетворение агрессии, что не всегда возможно в реальных условиях (единственной командой, которая ее подкрепляет, является задержание). Таких собак приходится отвлекать от агрессивных устремлений лакомством или игрой либо жестко запрещать ненужное проявление агрессии.

Обучение собак различным навыкам, как правило, основано на нормальном поведении четвероногого любимца. А если у него образовались дурные привычки, т.е. естественное поведение перешло незаметную границу нормы? Как справиться с ситуацией? Если владелец воспитал уже не одну собаку, он без труда может представить, с каким именно отклонением он столкнулся, и найти индивидуальный подход к обучению «трудной» собаки, снизив, таким образом, проявление нежелательных реакций. Если же хозяин – новичок, то он зачастую оказывается не просто в затруднительном, а прямо-таки в отчаянном положении! Четвероногий «друг» ввергает его в пучину неприятностей, и тут уж без консультации специалиста не обойтись. Однако окончательное решение, что делать: избавляться от собаки или медленно и упорно исправлять ошибки, допущенные ранее, или смириться с тем, что есть, и приспособиться самому, – принадлежит владельцу, точнее, зависит от его способностей и возможно-стей. Помощь и совет специалиста бывают неоценимы, но кто лучше самого хозяина знает (или предполагает, что знает) свою собаку и понимает (или думает, что понимает), что ему самому нужно?

Конкретные примеры, приведенные ниже, помогут читателям лучше усвоить теорию, а в некоторых случаях – узнать свою собаку: «Ну точно такие же проблемы, как с моей!»

Большинство «страшных» историй о растерзанных владельцах и их домочадцах не более чем репортерский миф. Особенно это относится к собакам-убийцам – стаффам, булям и прочим «социально опасным породам». Кадры кинохроники, когда спасатели врываются в квартиру, чтобы усыпить выглядывающую из-под стола перепуганную собаку и успокоить вопящих от возмущения и лезущих в кадр покрасоваться пострадавших – вдрызг пьяных хозяина или хозяйку, – ничего, кроме стыда, не вызывают.

Кинологи смотрят на эту проблему глазами профессионалов.
Надо сказать, что обучить собаку кусаться – это тяжкий труд! Самородки попадаются крайне редко. Для обученной собаки кусаться, да не как-нибудь, а с полной самоотдачей, – значит работать и получать за выполнение команды поощрение хозяина. Так зачем же бросаться неизвестно на кого даром?! Полнейшая загадка, как под укус наших четвероногих друзей подворачивается столько народу, сколько указывается в средствах массовой информации. И если это так, то до какой же степени мы не знаем животное, сопровождающее нас с каменного века, и как же много среди нас людей, обладающих неустойчивой психикой!

Человек, который завел собаку, как правило, выступает в роли доминанта. Однако это правило нарушается, если хозяин – человек робкий и неумелый, а заводит серьезную собаку – овчарку, ротвейлера и т. д. Постоянные уступки со стороны владельца в период социализации поддерживают агрессию собаки, направленную на человека. Более того, она начинает «строить» и членов его семьи: они начинают ходить у нее по струнке. Доминирование, как уже говорилось, – это нормальный способ поддержания целостности группы и порядка в стае. И поэтому мы можем наблюдать, как собака начинает управлять владельцем. Обычно таких собак приходится или пристраивать в другие руки, или отдавать в питомник, а то и усыплять. При этом очень часто молодая собака вовсе не является агрессивной по своей природе, просто ее неправильно воспитали.

Разбирая агрессивное поведение собак, не стоит забывать прописную истину: собака – хищник с врожденным инстинктом на убегающую добычу. Поэтому погнаться с лаем за бегущим человеком (лыжником, велосипедистом и т. д.) и напугать его могут многие из них, а укусить – лишь единицы.
Как и волки, которые выделяют из стада оленей животных, чем-то отличающихся от других (хромых, увечных, больных), собаки также выявляют среди людей отклонения от нормы. Они обращают внимание на пьяных (те шатаются, говорят неестественно громкими голосами, да и пахнут иначе), экстравагантно одетых или несущих в руках громоздкие предметы. Истории про необученных, но смелых собак, вычисливших на улице воров, объясняются просто: те несут тяжелые предметы, да еще и пытаются скрыть свой страх. Собаки прекрасно улавливают эмоциональное состояние человека, ведь любая эмоция имеет биохимическую природу, а следовательно, и свой собственный запах.

Иногда собаки кусают от страха или находясь в состоянии стресса. Самый неожиданный случай агрессии наблюдала моя коллега по работе в МГУ Зоя Костына. В подъезд дома забежала афганская борзая и начала бросаться на всех, кто пытался в него войти. Не обрати Зоя на нее внимание, собаку сочли бы бешеной. Однако, как выяснилось, это была сука, находившаяся в состоянии ложной беременности. Она вообразила, что в этом чужом подъезде припрятаны ее щенки, и охраняла «логово» от всех людей и собак, входивших в дом. Зоя так и не нашла ее владельцев и оставила борзую у себя. Первые же попытки собаки доказать, что она выше рангом, и укусить новую хозяйку были пресечены. И что же? Через некоторое время собака стала ее слушаться! Наверное, это была единственная в Москве афганская борзая, которая со временем не очень хорошо, но выполняла общий курс дрессировки.

На самом деле кусачих собак мало, зато много подходящих для проявления агрессии ситуаций. К тому же мы сами становимся все агрессивнее и эмоционально неустойчивее. Владельцы собак оказываются лишены элементарных знаний, а пострадавшие проявляют удивительную беспечность. Простейшая ситуация для конфликта: человек бежит, увидев троллейбус, подъезжающий к остановке. Собак, гуляющих на пустыре вдоль дороги, он просто не принимает в расчет. Их владельцы, занятые разговором, не смотрят по сторонам. А ведь им необходимо раньше своих любимцев увидеть тот объект, который может вызвать у животных интерес, и взять собак на поводки или просто отвлечь их внимание игрой – бросить палочку в противоположном от бегущего человека направлении. Так же просто объяснить ребенку, что не стоит бояться незнакомой собачки, но не нужно и бежать в ее присутствии ни к ней, ни от нее. Лучше пройти мимо спокойным шагом, а побегать где-нибудь в другом месте. Не стоит пытаться погладить чужую собаку.

Ведь многим собакам (хотя и не всем) и их владельцам это будет неприятно! Право же, лучше завести свою! Постоянный, доброжелательный контакт с чужими людьми необходим для обучения собак-спасателей и противопоказан караульным.

Люди, которых кусали собаки, иногда сохраняют страх перед ними на всю жизнь. Но это говорит об их психологическом неблагополучии: ведь в жизни с нами случаются самые разные неприятности, и надо уметь их преодолевать. Тот, кого собаки кусали несколько раз подряд, несомненно, нуждается в психологической помощи – он обладает неуравновешенной психикой. Возможно, сам того не подозревая, он чем-то провоцирует проявление у животных агрессивного поведения.
Почему мы довольно часто не боимся переходить улицу там, где не надо, хотя знаем, скольких людей сбивают машины? И при этом боимся собак! Неужели потому, что мы слишком далеко ушли от природы? Точнее, думаем, что ушли от нее. На самом-то деле нам от нее никуда не деться. А собаки – это всего-навсего часть привычного для нас окружения, такое же живое существо, как и мы.

В книге К. Ф. и Дж. Дьюет говорится, что владельцам охранных собак все время приходится выбирать, как поступить в острых ситуациях: избежать возможной опасности, просто спастись бегством, напугать возможного противника, обнаружить его и вызвать подмогу в виде полиции, защищаться.

И лучшим результатом работы охранной собаки считается ситуация, когда ничего не случается. В этом авторы, безусловно, правы. Если потенциальный преступник не полез туда, где есть собака, то он проявил благоразумие. А собака, даже ничего не сделав, одним своим присутствием выполнила свое предназначение.

При этом авторы пишут, что злобные собаки не годятся для содержания в доме, и если бы им не находилось применения в охране, то они подлежали бы уничтожению. Кроме того, авторы утверждают, что лучшие караульные собаки – это собаки асоциальные и что для охраны хороши сочетания охотничьего и караульного инстинктов, что представляется довольно сомнительным.

Наша жизнь далека от идеальной; что ж поделаешь, если агрессия собак остается востребованной в обществе? Собаки используются для охраны различных объектов частной или государственной собственности и для защиты хозяина. Они нужны профессиональным кинологам и некоторым (далеко не всем!) любителям, а также людям, чья работа связана с профессиональным риском или охранной деятельностью. В целом ряде пород недоверчивость к посторонним селектировалась в течение многих лет. Потерять ее – значит уничтожить чужой труд. Зачем, спрашивается, превращать кавказскую или южнорусскую овчарку в большую болонку и полностью лишать ее главных рабочих качеств?! Это все равно что держать борзую для украшения гостиной…

При этом злобный, но правильно выращенный и воспитанный, хорошо обученный пес, скажем ротвейлер, может содержаться в доме и не представлять ни для кого опасности потому, что он управляем. Он слушается команд и не набросится просто так, если, конечно, хозяин ему под стать и осознает свою ответственность в первую очередь перед собственной собакой.

Но есть люди, которым злобные собаки категорически противопоказаны! Это, во-первых, люди с явными отклонениями в психике. Во-вторых, люди безответственные и слабохарактерные, которые не могут стать вожаками стаи. И наконец, люди, не способные уделять своей собаке достаточно много внимания, подолгу гулять с ней и дрессировать ее.

Теперь об асоциальности. Напомним: агрессия – это нормальный механизм регулирования социальных отношений. Так что речь может идти о собаках с тяжелыми невротическими отклонениями, сидящих на цепи (может, они и злобны на первый взгляд, но не надежны, так как обязательно спасуют при появлении какого-либо нового для них фактора), либо о сверхдоминантах с гормональными нарушениями. Слабосоциализированными могут оказаться собаки с преобладающим территориальным поведением, выращенные на приусадебном участке или в вольере. И их поведение нуждается в коррекции. По-настоящему нормальными асоциальных собак назвать нельзя, и ни для какой службы они не годятся. Что касается сочетания охотничьего и караульного инстинктов, то имеется в виду проблема границы «хищник – жертва», о чем говорилось выше. При этом охрана человека, или его имущества, или территории к охоте не имеют никакого отношения.

...Рано утром в полупустом троллейбусе едет человек с огромной среднеазиатской овчаркой. Собака спокойно дремлет у его ног. На ней намордник, но она не обращает никакого внимания на пассажиров, если, конечно, среди них не находится такого, который сам нападет на собаку и ее проводника. Это караульная собака московского кинологического центра «Русские линии». И возвращается она, как и человек, с ночной работы – охраны торгового объекта. Ее работа заключается в том, чтобы всю ночь вместе с проводником в любую погоду обходить вверенную им территорию. В питомнике ее ждет отдых в вольере, миска с кормом. Она нормально социализирована и обучена. Но в ее дежурство на объекте никаких происшествий не было.

Во многих иностранных справочниках приводятся тесты для определения того, какой вырастет собака, чтобы покупатель не ошибся в выборе, а обрел именно того четвероного друга, о котором мечтал. В большинстве своем они используют схему, разработанную в 1975 г. У. Кэмпбеллом. Он разделил всех щенков на шесть типов: сильный лидер  , лидер, послушный, очень послушный и независимый – и разработал методику, позволяющую определить, к какому типу относится щенок. Такое тестирование лучше всего проводить в возрасте 7 недель. Заводчикам советуют тестировать щенков еще до начала продажи, чтобы рекомендовать их покупателям в зависимости от требований и особенностей их характера. Из этого следует, что заводчику также неплохо разбираться в человеческом поведении и быть неплохим психологом. К сожалению, попадаются покупатели, которые сами не знают, чего хотят, а иногда хотят именно того, что меньше всего им подходит!

Тестирование всего помета проводится следующим образом.
Щенков оставляют в новом для них помещении. Желательно поместить их в коробку или загородку с невысокими бортиками, чтобы они могли выбраться наружу. Кроме того, понадобятся миска с едой и игрушка со звуковым эффектом, способная привлечь внимание малышей.

Сначала щенков оставляют в ограждении, поставив за ним миску с едой, люди при этом отходят как можно дальше. Если щенок активно выбирается наружу, смело и с интересом исследует незнакомую территорию, настойчиво пробирается к еде, отталкивая при этом сво-их братьев и сестер, во время игры кладет лапу или подбородок на холку другого щенка, то он относится к типу сильного лидера или лидера. Послушный тоже будет вести себя доста-точно активно, но, скорее всего, уступит лидеру право первым подойти к еде. Щенок, кото-рый окажется у миски самым последним, – это «очень послушный». А вот «независимый», как правило, остается в стороне от общей возни.

На игрушку щенки разных типов тоже реагируют по-разному.
«Независимый» подойдет, понюхает, схватит ее зубами и скоро бросит.
«Сильный лидер» и «лидер» за игрушку вступят в конфликт.
«Послушный» начнет бегать за «лидером» в надежде, что ему рано или поздно дадут в нее поиграть.
Если по очереди перевернуть каждого щенка на спинку, удерживая при этом за животик, то они вновь поведут себя по-разному.

«Очень послушный» останется беспомощно лежать, а «лидер», скорее всего, постарается вырваться или укусить руку.
Предполагается, что «сильный лидер» и «лидер» пригодны для того, чтобы стать охранно-розыскными собаками, если взявшие их люди сами станут для них лидерами. А новички в собаководстве потратят на их обучение много сил и нервов. Не стоит брать «сильного лидера» или «лидера» в семью, где есть более слабые члены – пожилые люди и дети, за счет которых собаки станут утверждать свое лидерство. Для домашнего содержания в большой семье лучше всего подходит щенок типа «послушный» и «очень послушный» – управлять ими смогут даже дети.

Трусливые, неуверенные щенки, поджимающие хвост по любому поводу и со страху делающие под себя лужу, нуждаются в мягком хозяине и спокойном окружении. Правда, такой щенок может начать кусаться со страху, когда вырастет.

А теперь посмотрим на эту классификацию с точки зрения уже полученных знаний.
«Сильный лидер» – это, конечно, доминант, а «лидер» – субдоминант, способный стать доминантом при благоприятных условиях. Если щенок подбегает к пище первым, может, у него просто сильнее, чем у других в помете, развит пищевой инстинкт и в дальнейшем из него вырастет обжора?

Конечно, фамильярно положить морду или лапу на холку другому щенку более характерно для доминанта. Но... вспомним, что игру вообще чаще затевают низкоранговые особи, которые тем не менее не побеждают в игровых потасовках.
«Послушный» и «очень послушный» – это низкоранговые особи. А может быть, все-таки субдоминанты, которые не могут реализовать свои способности именно в этом помете, но при других условиях они станут ранжироваться, как и положено субдоминантам? Кстати, наделать под себя лужицу и принять позу пассивного подчинения могут любые щенки, встретившиеся с явным доминантом – собакой или человеком.

А к кому отнести «независимый» тип?
Все вышесказанное показывает, что тесты для щенков – вещь довольно условная.

Первый помет ризеншнауцеров, полученный от Греты – высокоранговой и агрессивной суки, и такого же кобеля, оказался сплошь состоящим из доминантов и субдоминантов. Щенки начали ранжироваться между собой с трех недель. Среди молодых кобелей доминант выявился во время игры щенков друг с другом. Он и остался таковым в течение всей своей жизни.

От дочки Греты – Мойры, явного субдоминанта, – и неагрессивного кобеля я получила целый помет ризеншнауцеров-«оборотней», которых мы с будущими владельцами пытались тестировать вышеописанным способом. Среди них был странноватый аутичный щенок с домашней кличкой Фекла, самый маленький по размерам. При этом Фекла отнимала у других щенков игрушки и, уединившись в углу загончика, играла сама с собой.

Можно ли было отнести ее к разряду «независимый» или следовало выделить в отдельный тип – «независимый лидер»?
Потенциальные покупатели приехали, вооружившись знанием тестов Кэмпбелла и взяв с собой для храбрости еще и чету знакомых – опытных собаководов. Первыми к миске ринулись, отталкивая друг друга, две крупные суки. Они, кстати, и на свет появились первыми. Но тут же бросили еду и побежали знакомиться с новыми людьми. Когда вместо игрушки им предъявили связку звенящих ключей, одна из них опрокинулась на спину, изобразив полное подчинение, а вторая принялась прыгать и лаять.
Фекла в общей суматохе вообще не участвовала – лежала в стороне и методично отрывала куски от резинового мячика. При попытках погладить ее эта полуторамесячная кроха... зарычала на чужих.

Покупатели выбрали ту суку, которая опрокинулась на спину, посчитав себя новичками в сложном деле воспитания служебной собаки. Впоследствии из нее выросла собака, которая вила из хозяев веревки... Первая сука тоже вскоре обрела хозяев, ничем особенным она себя не проявила, выросла послушной и спокойной. Что касается Феклы, то пара собаководов-профессионалов звонила мне каждую неделю, интересуясь, не продана ли она. У них уже была одна собака породы ризеншнауцер, и вторую они заводить не собирались, но забыть Феклу никак не могли. И она как будто ждала их – новых покупателей все не было и не было... Наконец, как-то вечером они решились и сообщили: будь что будет, а мы берем еще одну собаку! Они примчались в тот же вечер, и щенок, видевший их второй раз в жизни, бросился им навстречу, виляя обрубком хвостика! «Мои хозяева пришли за мной!» – говорил он всем своим видом. В течение года эти люди звонили мне и сообщали, как Фекла растет и развивается. Она очень быстро компенсировала свое отставание в росте, по-прежнему проявляла недоверчивость к посторонним, а позже и агрессию, но вполне управляемую. По отношению к другой суке она вскоре повела себя как доминант, но без каких-либо драматических «разборок». Ее хозяева не могли нарадоваться на свое приобретение: они утверждали, что у них никогда не было такой надежной, преданной и одновременно послушной собаки!
Спрашивается, по каким параметрам собака и люди с самого начала выбирают друг друга?

Дж. Фишер писал, что основными чертами вожака, доминанта, являются следующие: он ложится отдыхать, где захочет, и никто не смеет согнать его с места; принимает пищу первым; отнимает любые игрушки, палочки (или вещи, например перчатки) у хозяина и не отдает их обратно; побеждает хозяина в шуточных потасовках; всегда проскакивает первым в узкие проходы (например, в дверь); бежит впереди хозяина или тянет его за собой на поводке туда, куда захочет.

На постель забираются обычно те собаки, которым хозяева разрешили это с первых дней их пребывания в доме. Хотя оттенок ранжирования такое поведение все же носит: лечь на престижное место вожака решаются только те собаки, что стоят на ступеньку ниже.

Что касается пищи, то все зависит от того, угощают ли владельцы собаку за столом, когда сами завтракают, обедают или ужинают.

Можно сначала накормить собаку или поесть самому, результат один: собака, которой никогда не перепадает со стола, никогда и не выпрашивает подачек, глядя на людей трагическими глазами и наливая море слюны.

Когда бы я ни садилась за стол, собаки не перешагивают порога кухни.
Другое дело, приход гостей: их собаки проверяют на «сочувствие» и выклянчивают подачки, делая вид, что их не учили не брать корм у чужих.

Правда, речь идет о знакомых людях, часто заходящих в мой дом.
В том, что доминанты не желают отдавать свои игрушки или косточки низкоранговым особям, не возникает ни малейшего сомнения. И если собака рычит на хозяина или членов его семьи, которые подходят, когда она грызет косточку, – это серьезнейший повод пересмотреть свои взаимоотношения с ней.

Бежит собака впереди хозяина или трусит позади него без поводка, зависит от породы. Большинство охотничьих и служебных заводских пород, приученных в течение поколений к свободному поиску, бегут перед человеком. А вот для пастушьих собак характерно следование позади него. Если ризеншнауцер мчится на прогулке впереди своего владельца, это совершенно не значит, что он, ризен, главнее своего хозяина. Он может быть вполне управляемой собакой, и узкое место проскочит первым, не задумываясь.

Остановка перед дверьми или какими-либо проходами скорее свидетельствует о страхе перед ними, который сложился у собаки из-за каких-то неприятностей, пережитых на личном опыте, и не имеет никакого отношения к ранжированию. А вот если впереди бежит среднеазиатская овчарка, особенно молодая, стоит задуматься, что из нее получится. Взрослые овчарки, подчиняющиеся хозяину, как правило, ходят за ним.

Собака, которая тащит своего хозяина на поводке, – это просто на редкость невоспитанная собака. И ее стоит обучить команде «рядом».

Межличностные отношения между людьми могут быть самыми разными, поскольку каждый человек играет несколько ролей: на работе он лидер, дома – подчиненный, и наоборот. Собаки чаще всего имеют только одну стаю, и обретение ими определенного статуса, своего места в стае в буквальном смысле слова делают их счастливыми.

Попытки ранжироваться с хозяином, как уже говорилось, должны прекращаться с детства. Хозяевам стоит обратить особое внимание на допустимость всяческих процедур с собакой: чистить, вычесывать ее, мыть уши и т. д. – и пресекать любые сопротивления со стороны собаки. Лучше всего после неприятной процедуры, к примеру прививки, давать своему питомцу лакомство. И обязательно вовремя начать дрессировать щенка, чтобы направить его энергию в правильное русло.
Ярко выраженные доминанты быстро вычисляют доминанта-человека и подчиняются ему, таким образом самостоятельно выбирая себе вожака. Они любят тех, кто их кормит или ласкает, но не слушаются их, подчас просто игнорируют. С такими собаками лучше работать людям-лидерам, которые всячески внушают им почтение и к другим членам своей стаи, давая понять, что они тоже находятся под их покровительством.

Субдоминанты чаще пытаются ранжироваться с доминантом, в том числе с хозяином и членами его семьи. Их также надо обучать с детства, пресекая всякие попытки агрессии к людям и домашним животным (другим собакам, кошкам).

Самыми опасными оказываются, как это ни странно, низкоранговые особи. К таковым относятся многие декоративные собаки, попавшие в руки людей слабовольных, относящихся к ним как к детям. Характер собак формируется обычно в условиях изоляции, поэтому они не имеют возможности своевременно наладить правильные отношения с себе подобными. Хозяева видят опасность в любых других собаках и стараются оградить от них своих питомцев.

При этом собственным собакам позволяется все что угодно. Но роль вожака стаи для них непосильная ноша. Из-за нее они становятся истеричными и издерганными. Они кусают хозяина, домочадцев, на прогулках провоцируют других собак к нападению на себя: лают, бросаются, тут же убегают, не давая себя обнюхать и соблюсти соответствующий ритуал знакомства. Главная и самая трудная задача – обучить не собак, а их владельцев вести себя правильно и начать обучать своих питомцев хотя бы простейшим навыкам, доказывая таким образом свое превосходство. А в идеале – научить гулять и играть с другими собаками любого размера.

В свое время я приобрела девятимесячную суку-ризеншнауцер по кличке Грета, которая регулярно кусала своего хозяина. Она родилась в квартире и жила у заводчика до четырех месяцев, после чего была продана. Новый владелец держал щенка на даче на привязи. Вернувшись в город после дачного сезона, он обнаружил, что молодая собака неуправляема, и решил от нее избавиться. Так она оказалась у меня.

Первые два месяца я выводила ее на строгом ошейнике и в наморднике, потому что она набрасывалась на собак, случайных прохожих, и на меня в том числе. Бить ее было бесполезно – она сражалась со мной до последнего. Ее драка с ньюфаундлендом, который сшиб ее с ног и прижал к земле, подсказала мне правильный метод. Во время очередного конфликта я прижала ее к земле коленями и зарычала ей в ухо. Эффект превзошел все ожидания. Собака поднялась с земли тихая и задумчивая, после чего продемонстрировала позу подчиненного приветствия. Впоследствии мы сдали общий курс дрессировки, защитно-караульной и розыскной службы и десять лет прожили вместе «душа в душу». Более надежной, бесстрашной и умной собаки у меня никогда не было.